Осложнение общественно-политической ситуации

“Парад суверенитетов”, экономический хаос, межнациональные конфликты привели к значительному осложнению общественно-политической ситуации. С весны 1990 г. возникают партии откровенно антисоциалистического характера. Судьба же провозглашенных в 1985 г. реформ и судьба самого Союза ССР во многом зависели от состояния ведущего элемента советской политической системы — КПСС. В то время когда в обществе реально существовал инициированный “сверху” идеологический и политический плюрализм, партия формально оставалась единой “монолитной” организацией. Руководство уклонялось от признания того факта, что она уже не была союзом единомышленников, а внутрипартийные разногласия часто имели непримиримый характер. Произошел фактический раскол на ряд фракций или “платформ”. “Демократическая платформа” выступала с социал-демократических позиций. “Марксистская платформа” критиковала отступления от марксизма и ратовала за возврат к его классическим образцам. Крайне левые силы объединились в движения “Коммунистическая инициатива” и общество “Единство — за ленинизм и коммунистические идеалы”.
Кризис в КПСС возник не случайно и связан с определенными представлениями о характере и перспективах возможной эволюции этого политического института. В 1985-1991 гг. сложились два подхода к партии, которые можно условно назвать ликвидаторским и прагматическим. Первый исходил из того, что КПСС являлась хребтом тоталитарной системы, поэтому ее необходимо ликвидировать. Сторонники такого взгляда не только не занимались разработкой концепции перестройки партии, но и доказывали ее ненужность. А перестройка жесткой иерархической организации могла быть осуществлена лишь “сверху”. Эту позицию разделял М. С. Горбачев. Его скептическое к КПСС отношение к лету 1990 г. заметно усилилось. В ответ на совет своего помощника А. С. Черняева оставить пост Генерального Секретаря ЦК КПСС Горбачев произнес: “Знаешь, Толя, думаешь не вижу... как сговорились все, уговаривают бросить генсекство. Но пойми: нельзя эту паршивую взбесившуюся собаку отпускать с поводка. Если я это сделаю, вся эта махина целиком будет против меня”.
Сторонники другого подхода в отношении к КПСС рассматривали партию не столько как “тоталитарную структуру”, сколько как исторически сложившийся институт управления, “партию власти”. Они полагали, что это — единственная общесоюзная сила, держащая в своих руках все общественные связи. Поэтому быстрое ее отстранение от власти фактически будет означать не шаг к демократии, а дезертирство, которое непременно ввергнет страну в еще больший хаос. Считалось, что партия, произведя внутреннюю реорганизацию, должна возглавить преобразования при сохранении высокой степени управляемости социальными процессами, “без потрясений”. Все эти идеи оказались невостребованными и даже всерьез “наверху” не обсуждались.
Кризис партии в полной мере проявился на ставшем последним XXVIII съезде КПСС (июль 1990). Многие делегаты выразили неудовлетворенность работой высшего партийного руководства и ближайшего окружения генсека. Съезд заменил Программу партии программным документом “К гуманному демократическому социализму”, содержавшем достаточно общие декларации. Коренное изменение претерпели и организационные основы деятельности КПСС. Съезд закрепил “право отдельных коммунистов и групп выражать свои взгляды в платформах”, т.е. возродил фракционность. Кроме этого, Съезд установил фактически неограниченную “самостоятельность компартий союзных республик”. КПСС вместо единой централизованной организации становилась “союзом” республиканских компартий, что наносило удар по государственному единству СССР.
Осенью 1990 г. наблюдалась повсеместная радикализация общественно-политических настроений. Это было во многом связано с ухудшением продовольственного снабжения, нехваткой самых различных товаров. В августе по стране прокатилась волна “табачных” бунтов — только в Москве их было более 100. Несмотря на то что летом 1990 г. собран рекордный урожай зерна (220 млн т), в сентябре разразился хлебный кризис. Одновременная остановка на ремонт табачных фабрик и хлебопекарен у многих вызывала недоумение. Подозрения в “рукотворном” характере трудностей подогревались информацией о наличии огромных запасов товаров в разного рода “накопителях”. Одни политики объясняли это пороками существовавшей системы, другие усматривали здесь намеренный саботаж.
Так или иначе, и сторонники сохранения социализма, и те, кто хотел от него уйти, стали говорить о необходимости “наведения порядка”, введения жестких, чрезвычайных мер для преодоления кризиса. При этом обе стороны обвиняли друг друга в стремлении к диктатуре. Так, 16 сентября, в день проведения демократического митинга на Манежной площади в поддержку программы “500 дней” были замечены передвижения войск под Москвой, что дало основание бросить обвинение властям в подготовке силовой акции. В том же месяце заметное распространение получил документ под названием “Программа действий-90”, подготовленный одной из входивших в “Демократическую Россию” организаций. Текст содержал призывы к созданию комитетов гражданского действия, цель которых, — дестабилизация в обществе, разгром общественно-политических структур с помощью массовых акций: демонстраций, пикетирования, забастовок. Предлагалось перейти и к “явочной приватизации” — насильственному изъятию у колхозов и совхозов земель с помощью особых групп захвата.
7 ноября, в разгар праздничной демонстрации на Красной площади, член Ленинградского народного фронта с расстояния в 50 метров дважды стрелял в М. С. Горбачева. Неудавшийся теракт заставил Президента СССР резко сдвинуть свой курс вправо. Он внес в Верховный Совет предложения, нацеленные на укрепление исполнительной власти (“8 пунктов Горбачева”). При этом подчеркивалось, что речь идет не о диктатуре, а о наведении порядка, развитии подлинно демократических процессов, восстановлении управляемости экономикой, пресечении межнациональных распрей и борьбе против преступности. В начале января 1991 г. по сути утверждалась форма президентского правления. Реорганизованы были исполнительно-распорядительные органы власти, введен в действие совместный приказ министров обороны и внутренних дел об организации совместного патрулирования городов и населенных пунктов солдатами и милицией.
Возможность укрепления союзных структур вызывала озабоченность у либеральных политиков. Они полагали, что Горбачев попал под влияние “реакционеров”, под которыми подразумевали “партократов”, верхушку ВПК, генералитет и офицерство, сотрудников союзных ведомств, большинство членов Верховного Совета СССР. Отражая эти настроения, Э.А, Шеварднадзе на IV съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990) заявил, что “грядет диктатура” и в знак протеста подал в отставку с поста министра иностранных дел. На том же съезде вице-президентом СССР стал Г. И. Янаев (ранее работал в комсомольских и профсоюзных структурах), что было расценено как подтверждение новой, консервативной тенденции.
Огромное влияние на эскалацию противостояния между российскими и союзными властями оказали столкновения гражданского населения и подразделений армии, МВД в Литве и Латвии. В Вильнюсе, в ночь с 12 на 13 января 1991 г., при попытке захвата телевизионного центра пролилась кровь. Противостоящие стороны, как и многие советские граждане, по-разному определяли приведшие к этому причины. Напряженность нарастала и в связи отсутствием вразумительных объяснений со стороны союзного руководства, что некоторыми трактовалось как свидетельство его соучастия в конфликте. Российские либералы болезненно реагировали на произошедшее, опасаясь повторения “вильнюсского сценария” в схожих ситуациях. Усилилась критика в адрес М. С. Горбачева, союзного правительства, военных. 19 февраля 1991 г. выступая на телевидении, Б. Н. Ельцин потребовал отставки Президента СССР, а 9 марта призвал своих сторонников “объявить войну руководству страны”.
Контрпродуктивность проводившейся руководством РСФСР политики становилась для многих очевидной — столь разительным было несоответствие реальностей начала 1991 г. ожиданиям весны — лета 1990. Недовольство сложившейся ситуацией проявилось на самом высоком властном уровне России. 21 февраля 1990 г. на сессии Верховного Совета РСФСР 6 членов его Президиума выступили с заявлением, осуждавшим действия Б. Н. Ельцина, и потребовали его отставки. Заявление подписали заместители Председателя Верховного Совета С. П. Горячева и Б. М. Исаев; председатели Палат Верховного Совета Р. Г. Абдулатипов и В. Б. Исаков; заместитель председателя Палаты А. А. Вешняков и секретарь Президиума Верховного Совета В. Г. Сыроватко. В прошлом все они были сторонниками Ельцина. В документе отмечался авторитарный характер руководства со стороны Председателя Верховного Совета, “пренебрежение теми органами, которые законно избраны”, единоличное принятие многих важных решений. Отмечалось также, что Ельцин проводит “проводит узкопартийный курс, отвечающий интересам блока новых политических сил, но противоречащий коренным интересам России”. Ельцин обвинялся также в развале СССР, неспособности организовать консолидированную и созидательную работу Верховного Совета РСФСР, нежелании проводить реформы при громогласных призывах к ним.
Определенной политической развилкой можно считать III внеочередной съезд народных депутатов РСФСР, созванный в марте 1991 г. для отчета российского руководства. Его судьба после этого форума могла сложиться по-разному. Однако ввод союзными властями войск в столицу накануне открытия съезда лишь усилил “антицентристскую” консолидацию российского депутатского корпуса, который почувствовал себя оскорбленным непродуманной горбачевской акцией. Ельцин и его сторонники максимально использовали предоставленный им шанс. Осудив давление на российский съезд, Ельцин заявил, что является сторонником коалиционной политики, в реализации которой могут принять участие все, в том числе “прогрессивно мыслящие члены КПСС”. Возможность такой коалиции была подтверждена демаршем полковника А. В. Руцкого, заявившего о создании фракции “Коммунисты — за демократию” и ее готовности поддержать Б. Н. Ельцина. Это раскололо коммунистов. Давление на съезд “снизу” оказали и шахтеры, с которыми весной 1991 г. лидеры радикалов работали в “плотном контакте”. В серии своих резолюций горняки требовали отставки Горбачева и безоговорочно поддерживали российских радикалов. Учитывая общие настроения, Ельцин выступил за скорейшее подписание Договора о Союзе Суверенных Государств как “федеративного добровольного и равноправного объединения”. В результате он не только не был отстранен от власти, но, наоборот, получил на Третьем съезде дополнительные полномочия, а на Четвертом (май 1991) — решение о проведении выборов президента в сжатые сроки, что повышало его шансы на победу.
12 июня 1991 г. состоялись выборы Президента Российской Федерации. Б. Н. Ельцин набрал 57,3% от числа голосовавших. Конкурировавшие с ним Н. И. Рыжков — 16,8; В. В. Жириновский- 7,8; А. М. Тулеев — 6,8; А. М. Макашов — 3,7; В. В. Бакатин — 3,4%. Победа с большим отрывом от соперников уже в первом туре голосования была политически очень важна, поскольку давала статус “всенародно избранного” и позволяла трактовать предвыборную программу как волю большинства граждан России. Начало оформления института российского президентства, радикализм лидера, поддержанного не менее радикально настроенными реформаторами, оказали значительное влияние на последующее развитие событий.
Что же касается М. С. Горбачева, то к весне 1991 г. он был уже не столь популярен, все чаще публично подвергался жесткой критике со стороны как “левых”, так и “правых”. На съездах народных депутатов и в Верховном Совете СССР против него активно выступала группа “Союз”, обвинявшая Президента в поощрении сепаратизма и развале государства, сдаче внешнеполитических позиций страны. Резкая критика за фактический отход от социализма и СССР, провалы в социально-экономической политике на апрельском пленуме ЦК КПСС едва не привела Горбачева к отставке с поста Генерального секретаря. В июне 1991 г. глава союзного правительства В. С. Павлов запросил у Верховного Совета дополнительные полномочия для принятия срочных мер по спасению экономики, что являлось прямой реакцией на нерешительность союзного Президента. В свою очередь, радикально-либеральные силы критиковали его за нежелание порвать с социализмом и избавиться от влияния связанных с ним консервативных сил.