Глава 5. Древнее Двуречье: возникновение первых государств

Представленная в предыдущих главах социологическая модель не может, разумеется, считаться универсальной. Это скорее своего рода путеводитель, позволяющий разобраться в хитросплетении тех многочисленных дорог, которые вели человечество от ранних социальных структур к развитым, от локальной группы и общины к государству, от эгалитаризма к иерархии. Реальная действительность человеческой истории многообразна. Но что характерно: при всем ее неохватном многообразии – от древнего Двуречья до современной Океании, от высоких культур Индии и Китая до весьма недавно вступивших на путь цивилизации африканских народов – генеральные закономерности эволюции примерно одинаковы, они и берутся за основу при изложении различных материалов из истории стран и народов Востока.
Здесь стоит с самого начала сделать одну весьма существенную оговорку, значение которой будет становиться все очевиднее по мере более детального знакомства с материалом. Дело в том, что структурные формы, типологическое сходство которых берется за основу, суть лишь скелет того или иного общества. Конкретный же облик и тем более живой дух его зависят главным образом от его цивилизационных и религиозно-культурных параметров. Что же касается этих последних, то о них следует сказать в первую очередь самое главное: при всем своем несходстве и даже порой весьма заметном принципиальном противостоянии друг другу все они в чем-то опять-таки близки между собой. Эта близость, равно как и кардинальное отличие их от европейской антично-христианской традиции-цивилизации, в том, что они появились на свет и были призваны обрамлять отличные от европейской неевропейские структуры. Иными словами, системы идей и институтов во всех неевропейских традициях-цивилизациях, от дальневосточной до американской доколумбовой, различались весьма заметно, но притом разительно сходились в одном и основном: все они обслуживали структуры, где частнособственнические отношения не были главными и где поэтому не существовало всего того, что способствовало бы их быстрому и эффективному развитию, как то имело место в Европе.
Это не значит, что ни в одной из них изначально не было элементов, которые при иных обстоятельствах вели бы к иным результатам. Напротив, такое бывало и даже сыграло свою роль (феномен Финикии) в формировании античной структуры. Но эти элементы со временем отмерли, уступив место иным, целиком сориентированным на обслуживание командно-административной структуры в той или иной ее модификации в рамках данной неевропейской традиции-цивилизации. Можно добавить к сказанному, что процесс сложения системы идей и институтов в рамках каждой традиции-цивилизации шел весьма медленно, особенно на раннем этапе развития государств.
Первые камни в фундамент мировой урбанистической цивилизации были заложены на древнем Ближнем Востоке, в долине нескольких великих плодородных рек. Примерно в VIII–VI тысячелетиях до н. э. земледельцы ближневосточных предгорий, уже освоившие достижения неолитической революции и с каждым поколением все увеличивавшиеся в числе, стали спускаться в равнины и активно заселять плодородные долины рек, в первую очередь Тигра и Евфрата. Междуречье и берега этих рек, именуемые общим термином Двуречье, а также соседние районы (Загрос, Анатолия, Палестина) ныне хорошо изучены специалистами. Раскопанные археологами поселения (Джармо, Хассуна, Тель-Халаф и др.) свидетельствуют, что их обитатели жили в глинобитных домах, сеяли ячмень, пшеницу и лен, разводили коз, овец и коров, были знакомы с ранними формами ирригационного хозяйства (осушение болотистых земель с помощью каналов, возведение дамб и т. п.), изготовляли различные керамические сосуды (наиболее ранние из них не были знакомы с керамикой), изделия из камня, позже – даже из меди. По мере продвижения земледельцев к югу, где удобряемые разливами рек почвы были особенно плодородны, поселения становились богаче и крупнее. Культура Убайд (конец V тысячелетия до н. э.) представлена уже поселками до Юга, в центре которых размещались крупные храмовые комплексы на высоких земляных платформах, окруженные городскими стенами – явственный признак ранней урбанизации. Раскопки этих поселений свидетельствуют о многочисленном населении, развитом ремесле, включая знакомство с гончарным кругом, металлургией, ткачеством, принципами архитектуры и монументального строительства.
Культуру Убайд принято считать протошумерской. Как известно, на рубеже V–IV тысячелетий до н. э. на территории Южного Двуречья появляются шумеры, с именем и деятельностью которых связывается возникновение древнейшего мирового очага цивилизации и государственности. Загадка шумеров до сих пор не разгадана. Их собственные легенды указывают на юг (приморские районы Персидского залива) в качестве прародины; специалисты видят ее то на востоке, то на севере. Ясно одно: шумерский язык значительно отличался от группы семитских языков, распространенных среди большинства древних обитателей ближневосточной зоны. Похоже на то, что пришельцы-шумеры, появившись в зоне обитания насельников культуры Убайд, быстро и энергично заимствовали все достижения их культуры и, возможно, сыграли важную роль внешнего толчка в ускорении поступательного ее развития – теперь уже на их, шумерской, этнической основе.

Протогосударства древнего Шумера
Ранние государства Месопотамии
Вавилония
Законы Хаммурапи

Протогосударства древнего Шумера

Примерно с середины IV тысячелетия до н. э. в Южном Двуречье появляются первые надобщинные политические структуры в форме городов-государств. Примером их служит Урук, с культурой и социальной структурой которого можно ознакомиться как на основе данных археологии, так и на базе древнейших памятников шумерской пиктографической письменности (начертанные на глиняных табличках документы хозяйственной отчетности).
Источники свидетельствуют, что система администрации в Уруке была тесно связана с культом бога неба Ана, выступавшего, видимо, в функции связующего единства коллектива. Храм в честь Ана был общественным и хозяйственным центром Урука, а жрецы храма исполняли функции управителей во главе с верховным жрецом, главой протогосударства. Археологические слои, датируемые рубежом IV–III тысячелетий до н. э. (Урук, Джемдет-Наср), свидетельствуют, что ранние протогосударства Двуречья были знакомы с достаточно сложным ирригационным хозяйством, которое поддерживалось в рабочем состоянии усилиями всего населения во главе с жрецами. Храм, выстроенный из обожженного кирпича, был не только крупнейшей постройкой и монументальным центром, но одновременно и общественным складом, и амбаром, где размещались все запасы, все общественное достояние коллектива, в который уже включалось и некоторое количество пленных иноземцев, использовавшихся для обслуживания текущих нужд храма. Храм был также центром ремесленного производства, включая и металлургию бронзы.
Жрецы-администраторы, ремесленники, хранители храмового имущества, писцы, слуги и даже рабы из числа пленников – все они жили за счет избыточного продукта общинников, но при этом каждый из них вносил свою долю в совокупный общественный труд и продукт коллектива в целом. Реципрокный обмен продуктами и деятельностью, равно как и централизованная редистрибуция коллективного избыточного продукта и труда (включая продукт ремесленников, труд администраторов и обслуживающего персонала) лежали в основе нормального существования ранних протогосударств Шумера. Собственно, именно для строгого учета и регулирования все усложнявшихся норм и форм взаимоотношений и велась детальная хозяйственная отчетность, вызвавшая к жизни письменные документы, этот важный элемент складывавшегося древнейшего очага мировой цивилизации.
Протогосударства древнего Двуречья развивались быстро и энергично. Росло количество населения и совершенствовались трудовые навыки, обогащалась культура труда, следствием чего было увеличение количества освоенных и обеспеченных ирригационными устройствами полей. Резко возрастали запасы получаемого с этих полей зерна, причем избыток его после удовлетворения текущих нужд оторванных от производства пищи работников все чаще использовался в качестве своего рода валюты: специальные служители храмов, тамкары, отправлялись на груженных зерном судах в далекие экспедиции, включая и морские, с целью выменять зерно на столь необходимые в скудных полезными ископаемыми районах Южного Двуречья металлы, камень, строительный лес и т. п. Эти дорогие предметы далекого импорта использовались как для нужд производства, так и в сфере постепенно увеличивавшегося престижного потребления верхов, включая строительство храмов и домов-дворцов, изготовление украшений, изысканной одежды.
С ростом протогосударств усложнялась и их внутренняя структура. Если вначале храм был центром хозяйства и разросшейся общины либо группы соседних общин, каждая из которых в лице своих представителей принимала участие в обработке земли храма, продукт с которой шел на сакральные (совместные всеобщинные ритуалы с обильным жертвоприношением) и страховые нужды коллектива и на содержание немногочисленной еще группы оторванных от производства пищи людей, то теперь ситуация изменилась. Видимо, уже со второй трети III тысячелетия до н. э. в большинстве протогосударств (Урук, Киш, Ур, Лагаш и др.) население исчислялось десятками тысяч, а количество общинных деревень – многими десятками. Практически это значило, что избыточный труд и продукт общинников – даже при условии значительного роста храмовых земель и храмового хозяйства – уже не мог быть реализован с достаточной полнотой и эффективностью вне самих общинных полей и поселений, которые могли отстоять от храма на десятки километров. Поэтому происходило отделение общинных полей от полей храма. Общинники обрабатывали свои земли и выплачивали ренту-налог, тогда как в обработке храмовой земли они переставали принимать участие, что, впрочем, не исключало их участия в общественных работах, на строительстве каналов, дамб, храмовых или дворцовых сооружений, дорог и т. п. с обеспечением их питанием и выдачей необходимых орудий труда из храмовых амбаров и складов.
Наиболее наглядно это видно на примере структуры храмовых земель храма богини Бау (Бабы) в Лагаше в XXV–XXIV вв. до н. э., когда это протогосударство завоевало и подчинило себе ряд соседних и в его состав было включено несколько храмовых комплексов – к слову, храм Бау не был единственным и в самом Лагаше; главным там в то время был храм бога Нингирсу (Нин-Нгарсу, супруга Бау), верховный жрец которого выступал в качестве правителя-энси. Обычные общинники при обработке земли храма Бау практически не использовались. Вся земля храма была поделена на три части. Первая по-прежнему оставалась храмовой; ее обрабатывал персонал храма из числа бывших иноплеменников и иных стоявших вне общин лиц, а урожай предназначался для сакральных нужд, торгового обмена, страховых и экстраординальнх выдач. Вторая в виде служебных наделов раздавалась рабочему персоналу и служащим храма, включая ремесленников, – в качестве платы за их труд. Наконец, третья часть в форме наделов предназначалась для передачи их любому желающему и нуждающемуся в качестве аренды с весьма умеренной арендной платой (1/6 – 1/8 урожая).
Отделение храмового хозяйства от общинного и превращение его в особую сферу экономики, в государственное хозяйство, сыграло важную роль в укреплении экономических, а затем и политических позиций жреческой администрации во главе с энси. Опираясь на такого рода хозяйства, энси все определеннее отдалялся от коллектива общинников, приобретал в их глазах сакральные признаки отмеченного покровительством богов правителя и в качестве верховного связующего единства становился во главе заметно возраставшего бюрократического аппарата, оказывался высшим и основным субъектом власти-собственности и централизованной редистрибуции. Вначале выборная, должность энси со временем все очевиднее приобретала тенденцию превратиться в наследственную, что и стало нормой после объединения всего Шумера Саргоном Аккадским в XXIV в. до н. э.
Период шумерской истории до этого объединения принято именовать раннединастическим. Это была эпоха ожесточенной борьбы соседних протогосударств за политическую гегемонию, а их правителей – за усиление и укрепление своей власти, расширение и распространение ее за счет соседей. Войско каждого из таких протогосударств обычно состояло из небольшого отряда тяжеловооруженных воинов; вспомогательной силой были примитивные колесницы на сплошных колесах, запряженные, видимо, онаграми либо ослами и приспособленные для метания дротиков.
Вначале, в XXVIII–XXVII вв. до н. э., успех был на стороне Киша, правители которого первыми приняли титул лугаля, стремясь тем самым подчеркнуть свое первенство среди остальных. Затем возвысился Урук, имя правителя которого, Гильгамеша, впоследствии вошло в легенду и оказалось в центре шумерского эпоса. Урук при Гильгамеше подчинил себе, хотя и еще очень непрочно, ряд соседей – Лагаш, Ниппур и др. В XXV в. верховенства и титула лугаля добились правители Ура, чьи царские гробницы, раскопанные английским археологом Л. Вулли, были наполнены богатыми украшениями, драгоценностями, повозками и десятками сопогребенных, призванных сопровождать на тот свет повелителя. На рубеже XXV–XXIV вв. на авансцену шумерской истории вышел Лагаш.
Сначала его правитель Эанатум присоединил ряд соседних центров – Киш, Урук, Ларсу и др., что привело к усилению его военного и политического могущества. При Лугальанде политика дальнейшей централизации власти и связанных с этим злоупотреблений вызвала резкое недовольство населения. В результате восстания – едва ли не первого из зафиксированных историей – Лугальанда был низложен, а к власти пришел Уруинимгина, проведший ряд реформ, сущность которых сводилась к восстановлению нарушенной нормы, отмене либо уменьшению поборов с населения, увеличению выдач работникам храма. Видимо, эти вынужденные реформы содействовали ослаблению централизованной администрации Лагаша, что вскоре и привело к завоеванию его удачливым правителем Уммы Лугальзагеси, создавшим объединенное Шумерское государство, правда, просуществовавшее очень недолго.