Определение договора хранения, приведенное в ст. 886 ГК, воспроизводит то, которое содержалось в ст. 422 Гражданского кодекса 1964 г. Прежде всего следует подчеркнуть, что это определение выражает реальный характер договора. Основной признак договора выражается в указании на то, что составляющая его существо обязанность "хранить вещь" распространяется на "переданную вещь". Как и во всех других реальных договорах, здесь действует принцип: нет передачи предмета договора - нет и самого договора. Вместе с тем организации, занимающиеся предпринимательской деятельностью, гораздо реже - граждане и юридические лица, не являющиеся предпринимателями, могут быть заинтересованы в том, чтобы им гарантировалось принятие в будущем на хранение вещей, включая и такие, которые только предстоит привезти или приобрести. С этой целью в ГК (п. 2 ст. 886) выделена возможность применительно к конкретному кругу субъектов - тем, кто отвечает указанным в этой статье признакам "профессионального хранителя", заключать такой договор, который предусматривает обязанность хранителя принять на хранение вещь от поклажедателя в предусмотренный договором срок <*>. Из сопоставления п. 1 и 2 ст. 886 ГК можно сделать вывод, что правилом является заключение реального договора хранения <**>. И только для ситуации, предусмотренной в п. 2 указанной статьи, допускается использование модели консенсуального договора. Во всех других случаях хранитель и поклажедатель могут установить между собой юридическую связь до передачи вещи на хранение лишь путем заключения предварительного договора: о заключении договора хранения в будущем. К этому последнему будут тогда применяться нормы, содержащиеся в ст. 429 ГК ("Предварительный договор"). Это означает, что в отличие от ситуации, при которой используется консенсуальный договор, для сдачи вещей на хранение при наличии предварительного договора придется все же заключить договор хранения. И тогда, в случае, если хранитель уклонится от заключения договора хранения, поклажедатель сможет воспользоваться принадлежащим ему (п. 5 ст. 429 ГК и п. 4 ст. 445 ГК) правом заявить требование о понуждении заключить договор <***>.

--------------------------------

<*> Поскольку в ст. 422 ГК 1964 г. устанавливалось, что "в договоре хранения между социалистическими организациями может быть также предусмотрена обязанность хранителя принять на хранение имущество, которое будет передано ему другой стороной", очевидно, не совсем точным является указание на то, что консенсуальный договор хранения - "это новый договор для нашего гражданского права" (Гражданское право России. Ч. II. Обязательственное право. Курс лекций / Под ред. О.Н. Садикова. М.: БЕК, 1997. С. 459).

<**> В отличие от кодексов других стран СНГ ГК Кыргызии и Грузии ограничились определением реального договора хранения и соответственно модели консенсуального договора хранения не имеют.

<***> В качестве примера можно указать на предусмотренную Правилами оказания услуг автостоянок возможность заключения исполнителем с потребителем "договора на бронирование мест на автостоянке". Правила (п. 8) прямо называют этот договор "предварительным".

 

Несмотря на отсутствие на этот счет прямого указания в п. 4 ст. 445 ГК, предметом преддоговорного спора в суде при такой ситуации может быть не просто понуждение заключить договор, но и включение в заключаемый договор хранения определенных, указанных в предварительном договоре условий. Вывод о такой имеющейся у поклажедателя возможности вытекает из п. 3 ст. 428 ГК. Имеется в виду, что этот пункт, требующий включения в предварительный договор условия, которое позволяет установить предмет, а также другие существенные условия основного договора, обеспечивает за ними значение таких же существенных условий и договора предварительного. Без этих условий предварительный договор не может считаться заключенным.

В отличие от ГК 1964 г., с его презумпцией безвозмездности хранения, действующий Кодекс по общему правилу каких бы то ни было общих указаний не закрепляет <*>. И только применительно к некоторым специальным видам хранения на этот счет содержатся определенные нормы. При этом в двух из них необходимость выплатить вознаграждение рассматривается как обязательный признак договоров хранения данного вида. Речь идет о п. 1 ст. 907 ГК, который включил возмездность в само определение соответствующего договора - хранения на товарном складе, и п. 4 ст. 922 ГК, распространяющемся на соответствующие договоры - о предоставлении банком сейфа в пользование без ответственности за содержимое сейфа. Правила о договоре аренды (имеется в виду, что определение этого последнего договора в ст. 606 ГК содержит указание на возмездность соответствующего договора). К этому следует прибавить, что в ряде случаев в ГК соответствующий вопрос регулируется диспозитивной нормой. Так, применительно к договору хранения в гардеробе организаций только предполагается его безвозмездность (п. 1 ст. 924), а применительно к секвестру, напротив, - его возмездность (п. 4 ст. 926 ГК).

--------------------------------

<*> В отличие от ГК РФ в кодексах Грузии и Туркменистана закреплены две разные презумпции: общая - безвозмездности, а для случаев, когда хранение осуществляется в пределах предпринимательской деятельности, напротив, - возмездности.

 

А.П. Сергеев полагает, что действующий ГК вводит общую презумпцию возмездности хранения, ссылаясь при этом, в частности, на ст. 896, 897 и 924 ГК <*>. Между тем, на наш взгляд, ни одна из названных статей соответствующей цели - закрепить презумпцию возмездности - все же не преследует. Так, ст. 896 ГК посвящена исключительно тому, как следует производить выплату вознаграждения, оставляя открытым вопрос о том, когда же именно указанная обязанность возникает. Статья 897 ГК ограничивается тем, что применительно к специальному вопросу - когда и какие расходы хранителя подлежат возмещению - приводит два решения: одно имеет в виду возмездное, а другое - безвозмездное хранение. Наконец, ст. 924 ГК, как уже отмечалось, действительно презюмирует безвозмездность специального вида хранения (в гардеробах организаций), "если вознаграждение за хранение не оговорено или иным очевидным способом не обусловлено при сдаче вещи на хранение"; вывод о том, что во всех остальных случаях действует презумпция возмездности, можно было бы сделать, лишь используя способ толкования "от противного", который как таковой вообще не является достаточно определенным. Подтверждением правильности этого последнего вывода может служить то, что другой автор, ссылаясь на отдельные статьи ГК, в том числе и на те, которые использовал А.П. Сергеев, приходит к прямо противоположному выводу - о закреплении в Кодексе презумпции безвозмездности <**>.

--------------------------------

<*> Гражданское право. Т. 2. М., 1997. С. 604 и сл.

<**> См.: Суворова С. Договор хранения // Российская юстиция. 1986. N 6. С. 12. См. также: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Части второй (постатейный). М., 1998. С. 481; Гражданское право. Т. II, полутом 2 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2000. С. 73 и др.

 

И все же, на наш взгляд, можно утверждать, что в спорном вопросе - о том, какая из двух этих презумпций - возмездности или безвозмездности действительно присуща хранению, правыми следует признать сторонников первой точки зрения. Основаниями для такого вывода служат, однако, не нормы гл. 47, и это следует подчеркнуть, а общие положения ГК о договорах. Речь идет о п. 3 ст. 423 ГК, который закрепляет в виде общего для всего договорного права принцип: гражданско-правовые договоры предполагаются возмездными <*>. Указанная статья одновременно устанавливает границы действия приведенной презумпции: она не применяется, если это вытекает из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора. В частности, применительно к хранению это относится прежде всего к тем нормам гл. 47 ГК, которые прямо устанавливают безвозмездность рассматриваемого договора применительно к отдельным видам хранения; при этом не имеет значения, является ли соответствующая норма диспозитивной или императивной.

--------------------------------

<*> В этой связи кажутся справедливыми высказанные А.П. Сергеевым сомнения относительно точки зрения тех, кто рассматривает договор хранения как безвозмездный (см.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1996. С. 468 и др.; 3-е изд. М., 1998. С. 481).

 

Наиболее спорным был и остается вопрос об отнесении хранения к числу одно- или двусторонних договоров. Иначе говоря, порождает ли этот договор обязательство только у одной из его сторон или у обеих (не только у хранителя, но и у поклажедателя)?

Прежде всего, можно выделить небольшую группу авторов, которые, имея в виду главным образом легальное определение договора хранения, содержавшееся в ГК 1964 г., а теперь и в действующем Кодексе, признают безвозмездный и реальный договор хранения односторонним <*>. Им противостоят те, кто считает договор хранения двусторонним во всех случаях <**>. При этом, за редким исключением, последняя точка зрения опирается на признание существования у поклажедателя определенных обязательств (прежде всего обязанности получить обратно вещь), причем вне зависимости от того, является ли данный договор хранения возмездным или безвозмездным.

--------------------------------

<*> См.: Отдельные виды обязательств. М., 1954. С. 323; Советское гражданское право. Т. 2 / Под ред. В.А. Рясенцева. М., 1965. С. 302; Советское гражданское право. Т. 2 / Под ред. В.Ф. Маслова и А.А. Пушкина. Киев, 1978. С. 329; Советское гражданское право. Т. 2 / Под ред. В.П. Грибанова и С.М. Корнеева. М., 1980. С. 331.

<**> См., например: Советское гражданское право. Т. 2. М.: Юрид. лит., 1970. С. 377; Советское гражданское право. М., 1979. С. 435; Советское гражданское право. Т. 2 / Под ред. С.П. Грибанова и С.М. Корнеева. М., 1980. С. 331.

 

Под не связанными с выплатой вознаграждения обязанностями поклажедателя подразумевается главным образом необходимость возмещения хранителю вызванных хранением расходов, а также получение сданной на хранение вещи обратно. Так, уже применительно к новому кодексу А.П. Сергеев подчеркивал: "По крайней мере две обязанности, а именно обязанности по возмещению расходов на хранение и по получению сданной на хранение вещи, на поклажедателя возлагаются практически во всех случаях" <*>. По поводу первой из этих обязанностей можно указать прежде всего на то, что она не является встречной по отношению к обязанностям хранителя, хотя именно встречность выражает смысл двусторонности договора. Определенное значение имеет и то, что приведенный аргумент, призванный обосновать двусторонний характер договора хранения, может использоваться для оспаривания отнесения к односторонним любого обычно включаемого в эту группу договора. Так, например, мнение об односторонности договора дарения (если не считать введенную в действующий ГК модель консенсуального договора дарения) разделяется, по сути дела, всеми, кто занимался установлением правовой природы указанного договора. И это притом, что в силу ст. 580 ГК на дарителя все же возлагается обязанность возмещать одаряемому вред, причиненный его жизни, здоровью или имуществу недостатками подаренной вещи.

--------------------------------

<*> Гражданское право. Ч. 2. С. 605.

Ссылка на эту обязанность в подтверждение двусторонней природы хранения получила широкое развитие. Примером может служить следующее утверждение: "Эта сторона (имеется в виду поклажедатель. - М.Б.) несет определенную обязанность, которая заключается в том, что она обязана принять хранимое имущество в определенный... установленный срок" (Советское гражданское право. М.: Высшая школа, 1985. С. 330). Ссылки даже на одно это обстоятельство в подтверждение двусторонности договора хранения см.: Советское гражданское право. Т. 2. М., 1972. С. 333; Гражданское право. Т. 2. М., 1976. С. 377; Советское гражданское право. Т. 2 / Под ред. В.А. Рясенцева. М., 1976. С. 331; Советское право / Под ред. Я.А. Куника и В.А. Язева. М., 1978. С. 320; Лаасик Э. Советское гражданское право. Особенная часть. Таллин, 1980. С. 366; Советское гражданское право. Т. 2. М.: Высшая школа, 1988. С. 330. Признание двустороннего характера договора хранения без аргументации содержится в работах: Советское гражданское право. Т. 2. М., 1976. С. 331; Тархов В.А. Советское гражданское право. Саратов, 1979. С. 366; Советское гражданское право. Т. 2 / Под ред. О.А. Красавчикова. М., 1985. С. 330.

 

Что же касается обязанности получить обратно свою вещь, то следует, на наш взгляд, присоединиться к выводу Л.А. Антоновой, полагавшей, что в реальном и безвозмездном договоре хранения "сторона, сдавшая на хранение вещь, также может нести определенные обязанности: взять вещь в указанный срок, возместить расходы или убытки, причиненные вредными свойствами вещи, но эти обязанности не являются основными и встречными" <*>.

--------------------------------

<*> Советское гражданское право. М., 1965. С. 302. Это же обстоятельство подчеркнуто и в другой работе автора (Антонова Л.А. Основные вопросы обязательства хранения в судебной практике по делам, связанным с охраной социалистической собственности // Социалистическая законность. 1972. N 6. С. 43). Такую же позицию занимает и другой автор: Суворова С. Договор хранения // Российская юстиция. 1998. N 6. С. 12. Оспаривая содержавшееся в комментарии к ч. 2 ГК (М., 1996. С. 195) положение об одностороннем характере безвозмездного хранения, она ссылается на существование у поклажедателя обязанности взять свою вещь обратно.

 

В литературе получила определенное распространение и промежуточная точка зрения. Она сводится к тому, что безвозмездное хранение действительно строится по модели одностороннего договора. Однако при определенных обстоятельствах этот договор трансформируется в двусторонний (взаимный). В частности, по мнению О.С. Иоффе, "даже такой договор хранения, который был первоначально заключен как односторонний, может впоследствии в силу различных причин приобрести черты взаимного договора. Так, приняв имущество для безвозмездного хранения, хранитель приобретает право на возмещение ущерба, возникшего по вине поклажедателя" <*>.

--------------------------------

<*> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 492.

 

Аналогичную позицию заняла и В.Ф. Яковлева. Имея в виду уже иную обязанность поклажедателя - возместить издержки, она полагает: "Реальный безвозмездный договор - односторонний, так как хранитель в этом договоре несет только обязанности, а поклажедатель имеет только права. Однако договор хранения, заключенный как односторонний, может в силу определенных причин приобрести черты взаимного договора. Так, если при безвозмездном хранении хранитель понес расходы, необходимые для сохранения имущества, то поклажедатель обязан эти расходы возместить" <*>.

--------------------------------

<*> Советское гражданское право. Л.: ЛГУ, 1971. С. 337. См. также: Иоффе О.С. Советское гражданское право. Отдельные виды обязательств. Курс лекций. С. 215. Эту позицию разделял и Е.В. Кулагин (Гражданское право. Т. 2. М., 1993. С. 361).

 

Приведенные взгляды вызывают, как нам кажется, определенные сомнения. Это связано прежде всего с тем, что односторонность или двусторонность непосредственно отражает особенности содержания договора непосредственно как такового. А оно-то как раз и определяется именно на момент заключения договора и только во вторую очередь - на время исполнения.

К этому следует добавить, что, как видно и из приведенных его положений, сам О.С. Иоффе употреблял для обозначения особенностей двусторонних договоров с полным основанием иной термин - "взаимность". При этом смысл последнего он усматривал в том, что "по общему правилу оба контрагента должны выполнить свои обязанности одновременно и, следовательно, каждая сторона вправе отказывать в исполнении другой стороне, пока не последует встречное удовлетворение" <*>. Возмещение убытков, как представляется, находится за пределами понятий и "взаимности", и "встречности" <**>.

--------------------------------

<*> Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 34.

<**> Спорным является тот же вопрос - о критериях разграничения одно- и двусторонних договоров, в том числе хранения, в литературе и других стран. Примером может служить Франция. В этой связи стоит сопоставить взгляды Евгения Годэмэ и Р. Саватье. Первый из авторов обратил внимание на то, что между этими двумя категориями - односторонние и двусторонние договоры - "хотели ввести еще некоторую промежуточную. Бывают договоры, которые при их заключении обязывают только одну из сторон; но положение, создаваемое договором, таково, что последующее событие может обязать другую сторону. Так, в момент, когда заключается договор поклажи, возникает обязательство только на одной стороне - поклажепринимателя... Но предположим, что поклажеприниматель... произведет затраты на поддержание вещи; другая сторона обязана возместить эти затраты. Таким образом, одно обязательство - первоначальное, возникающее из договора, другое - взаимное, возникающее позднее из случайного факта. Эти договоры, в принципе односторонние, но которые могут ex post facto (в дальнейшем) уподобиться синаллагматическим договорам путем возникновения другого взаимного обязательства, иногда обозначались как неполные синаллагматические. В действительности это односторонние договоры; ибо сами по себе они устанавливают только одно обязательство, обязательство встречное возникает позднее из внедоговорного источника" (Годэмэ Евгений. Указ. соч. С. 31). Сторонник прямо противоположной точки зрения, Р. Саватье, утверждал иное: "Если после заключения одностороннего договора обещания продажи покупатель делает свой выбор, это обещание превращается в завершенный акт продажи, и договор становится двусторонним. Одна из сторон обязана уплатить цену, другая - передать проданную вещь. Сторона - должник по одному из этих требований - является вместе с тем кредитором по другому. Правда, обязательство передать право собственности на вещь часто считается выполненным немедленно по заключении договора... Это не препятствует, однако, тому, что существует по меньшей мере одно мгновение, в течение которого договор является двусторонним до того, как он снова становится односторонним, когда покупатель остается должником по уплате цены. Из этого примера видно, что различие между односторонним и двусторонним договорами выражает часто хронологическую последовательность событий, а не различие в самой природе явлений. В одном и том же договоре его синаллагматическая фаза сменяется затем фазой односторонней, а потом снова односторонняя фаза сменяется синаллагматической" (Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972. С. 218).