Глава 2. Дискуссионные теоретические проблемы, связанные с источниками трудового права в России

§ 1. Правовая природа "правовых позиций" Конституционного Суда Российской Федерации
§ 2. Правовая природа "правовых позиций" Европейского суда по правам человека
§ 3. Правовая природа "правовых позиций" постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации

§ 1. Правовая природа "правовых позиций" Конституционного Суда Российской Федерации

Юридическая природа "правовых позиций" Конституционного Суда РФ в настоящее время является одной из самых дискутируемых теоретических проблем, имеющих важнейшее практическое значение. В ст. 73 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" записано: "В случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание". Какова же юридическая природа "правовых позиций" Конституционного Суда РФ?
Г.А. Гаджиев, судья Конституционного Суда РФ, полагает, что "в мире юридических явлений правовые позиции КС ближе всего находятся к racio decidendi, и в силу этого именно правовые позиции КС следует считать источниками права" <1>. Развивая эту позицию, Л.В. Лазарев отмечает, что "прецедентный характер акта конституционной юрисдикции означает, что выраженная в нем правовая позиция относительно конституционности конкретного акта или нормы является образом (правилом), которым ДОЛЖНЫ РУКОВОДСТВОВАТЬСЯ (выделено мной. - Е.Е.) законодательные, судебные и иные органы, должностные лица при решении вопросов в рамках своей компетенции" <2>.
--------------------
<1> Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1999. N 3. С. 82.
<2> Лазарев Л.В. Конституционный Суд РФ и развитие конституционного права // Журнал российского права. 1997. N 11. С. 4.

Еще более далеко идущий вывод сделала В.И. Анишина, по мнению которой правовые позиции Конституционного Суда РФ имеют преюдициальную силу для всех судов, могут содержаться как в резолютивной части постановления, так и в мотивировочной, а также в отказных определениях и определениях о прекращении производства по делу <1>.
--------------------
<1> См.: Анишина В.И. Правовые позиции Конституционного Суда России // Российская юстиция. 2000. N 7. С. 11 - 12.

Профессор Р.З. Лившиц, анализируя данную проблему с позиции теории права, полагал, что "с теоретических позиций закон перестал быть единственным выражением и воплощением права. И, следовательно, не только законодательство может рассматриваться в качестве источника права. Если судебная практика начала отражать и реализовывать гуманистические, справедливые, подлинно правовые начала, то отпали теоретические предпосылки для непризнания ее источником права" <1>.
--------------------
<1> Лившиц Р.З. Судебная практика как источник права // Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 5.

Судья Конституционного Суда РФ О.С. Хохрякова занимает в данном вопросе более взвешенную позицию: "Решения Конституционного Суда РФ, безусловно, являются самостоятельным источником трудового права и права социального обеспечения. Правовые позиции и основанные на них итоговые выводы (резолютивная часть решения) имеют нормативное содержание. По своим юридическим свойствам и последствиям решения Конституционного Суда РФ близки к нормативным актам, хотя и не являются таковыми. Конституционный Суд РФ иногда называют "негативным законодателем", поскольку в тех случаях, когда норма или акт признаются не соответствующими Конституции Российской Федерации, они утрачивают силу, что означает фактически их устранение из правовой системы" <1>.
--------------------
<1> Хохрякова О.С. Правовые позиции Конституционного Суда РФ и их значение для применения трудового законодательства и законодательства о социальном обеспечении // Вопросы трудового права. 2006. N 9. С. 19.

Академик РАН В.С. Нерсесянц справедливо полагал, что суд является не правотворческим, а правоприменительным органом, имеющим право лишь толковать применяемые нормативные правовые акты <1>.
--------------------
<1> См.: Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право // Вопросы трудового права. 2006. N 9. С. 38.

В юридической литературе оценочное понятие "источник права" традиционно рассматривается в двух аспектах: в широком - как причины и закономерности правообразования и генезиса права; в узком - как способ закрепления и существования норм права <1>.
--------------------
<1> См.: Гранат Н.Л. Источники права // Юрист. 1998. N 9. С. 6 - 12.

Как представляется, в постановлениях и определениях Конституционного Суда РФ по данному вопросу возможно обнаружить весьма противоречивую позицию. Так, с одной стороны, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 29 января 2004 г. N 2-П правомерно указано: гражданин В.И. Куландин "по существу требует, чтобы данная льгота была распространена на другие категории пенсионеров, т.е. фактически СТАВИТ ВОПРОС О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ В ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. МЕЖДУ ТЕМ РАЗРЕШЕНИЕ ТАКОГО РОДА ВОПРОСОВ К ПОЛНОМОЧИЯМ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НЕ ОТНОСИТСЯ (выделено мной. - Е.Е.)". Такая же позиция Конституционного Суда РФ нашла свое отражение и в целом ряде его определений. Например, в Определении Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2003 г. N 105-О отмечено, что "разрешение данного вопроса является прерогативой законодателя и не относится к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации". Вместе с тем, с другой стороны, несмотря на то что в соответствии со ст. 3 Федерального конституционного закона от 21 июня 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (с последующими изменениями и дополнениями) Конституционный Суд РФ "разрешает ДЕЛА О СООТВЕТСТВИИ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (выделено мной. - Е.Е.) федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации", достаточно часто в его постановлениях и определениях записано: "...согласно правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в..." (см., например, Постановление Конституционного Суда РФ от 29 января 2004 г. N 2-П). Более того, в отдельных случаях Конституционный Суд РФ делает и следующий шаг, устанавливая: "...правовая позиция, изложенная Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от... конкретизирована в Определении от... " (там же). Таким образом, возникает целый ряд вопросов. Например, может ли Конституционный Суд РФ выполнять правотворческие функции, вырабатывая "правовые позиции" - самостоятельные источники права? Если да, то только в постановлениях или также и в "отказных" определениях?Практика Конституционного Суда РФ самая разнообразная. Так, 4 февраля 1992 г. Конституционный Суд РСФСР принял Постановление N 2П-3 "По делу о проверке конституционности правоприменительной практики расторжения трудового договора по основанию, предусмотренному п. 1.1 ст. 33 КЗоТ РСФСР", признав "обыкновение правоприменительной практики расторжения трудового договора по достижении работником пенсионного возраста при наличии права на полную пенсию по старости, сложившееся в результате применения п. 1.1 ст. 33 Кодекса законов о труде РСФСР и Постановления N 3 Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 г. "О применении судами законодательства, регулирующего заключение, изменение и прекращение трудового договора"... не соответствующим Конституции РСФСР". Конституционный Суд РСФСР, в частности, установил, что "в соответствии со СТ. 14 КОНСТИТУЦИИ РСФСР (выделено мной. - Е.Е.) всем лицам, занятым на производстве, гарантируются законом, без каких-либо различий, справедливые условия найма, увольнения, оплаты и охраны труда. Из содержания... Конституции вытекает, что, во-первых, дискриминация граждан не допускается не только по прямо указанным в ст. 32 Конституции, но и по другим признакам; во-вторых, закон должен обеспечивать равенство граждан при реализации права на труд; в-третьих, пенсионный возраст не может служить препятствием для осуществления этого права... Суды, рассматривая дела о восстановлении на работе лиц, уволенных в связи с достижением ими пенсионного возраста, не вправе были отказаться от оценки обоснованности увольнения и при наличии уважительных причин для расторжения трудового договора должны были потребовать от администрации предоставления увольняемым установленных законом гарантий и компенсаций". Думаю, данное Постановление Конституционного Суда не утратило своего практического значения и в настоящее время, так как часть вторая ст. 59 ТК РФ вновь предусматривает возможность заключать срочный трудовой договор по соглашению сторон с поступившими на работу пенсионерами по возрасту. Как и Конституция РСФСР, Конституция Российской Федерации "гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, А ТАКЖЕ ДРУГИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ" (выделено мной. - Е.Е.) (ч. 2 ст. 19).
В этой связи весьма последовательным и убедительным представляется п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. N 63 "О внесении изменений и дополнений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации", в соответствии с которым, "решая вопрос об обоснованности заключения с работником срочного трудового договора, следует учитывать, что такой договор заключается, когда трудовые отношения не могут быть установлены на неопределенный срок с учетом характера предстоящей работы или условий ее выполнения, в частности в случаях, установленных Кодексом или иными федеральными законами (часть вторая ст. 58, часть первая ст. 59 ТК РФ). В соответствии с частью второй ст. 58 ТК РФ в случаях, предусмотренных частью второй ст. 59 Кодекса, срочный трудовой договор может заключаться без учета характера предстоящей работы и условий ее выполнения. При этом необходимо иметь в виду, что такой договор может быть признан правомерным, если имелось соглашение сторон (часть вторая ст. 59 ТК РФ), т.е. если он заключен на основе добровольного согласия работника и работодателя.
Если судом при разрешении спора о правомерности заключения срочного трудового договора будет установлено, что он заключен работником вынужденно, суд применяет правила договора, заключенного на неопределенный срок" <1>.
--------------------
<1> Российская газета. 2006. 31 декабря.

Полагаю, убедительным подтверждением производности (а не самостоятельности) "правовых позиций" Конституционного Суда РФ от Конституции РФ является также и Постановление от 3 июня 2004 г. N 11-П "По делу о проверке конституционности положений подп.10, 11 и 12 п. 1 ст. 28, п. 1 и 2 ст. 31 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации". Конституционный Суд РФ сделал аргументированный вывод: "В результате изменений, внесенных в правовое регулирование пенсионного обеспечения оспариваемыми нормами Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", граждане, относящиеся к одной и той же по характеру профессиональной деятельности категории, оказались в неравном положении... ПО СМЫСЛУ СТ. 8 (Ч. 2), 19 (Ч. 1 И 2), 35 (Ч. 1), 37 (Ч. 1 И 3), 39 (Ч. 1 И 2) И 55 (Ч. 3) КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (выделено мной. - Е.Е.) форма собственности как таковая не может служить достаточным основанием для дифференциации условий назначения трудовых пенсий по старости лицам, работающим в учреждениях для детей, учреждениях здравоохранения, театрах или театрально-зрелищных организациях в одних и тех же по своим функциональным обязанностям должностях и по одним и тем же профессиям... То обстоятельство, в чьем ведении находятся эти учреждения и кому принадлежит закрепленное за ними имущество - государству, муниципальному образованию, акционерному обществу и пр., само по себе не предопределяет различий в условиях и характере профессиональной деятельности их работников и не свидетельствует о существовании таких различий. К тому же финансирование досрочных трудовых пенсий по старости, назначаемых в соответствии с оспариваемыми нормами ст. 28 Федерального закона "О трудовых пенсиях Российской Федерации", производится на общих основаниях...". Руководствуясь п. 1, 2, 3 и 4 части первой ст. 3 данного Федерального конституционного закона, Конституционный Суд Российской Федерации разрешает дела о соответствии Конституции Российской Федерации указанных в законе нормативных правовых актов; разрешает споры о компетенции органов государственной власти, установленных законом; по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле; дает толкование Конституции Российской Федерации.
В процессуальных кодексах Российской Федерации постановление суда первой инстанции, которым дело разрешается по существу, традиционно называется решением (см., например: ст. 194 ГПК РФ, ст. 167 АПК РФ). В процессе рассмотрения дела суд вправе выносить определения, в частности, об обеспечении иска (ст. 139 - 146 ГПК РФ, ст. 90 - 100 АПК РФ), приостановлении производства по делу (ст. 215 - 219 ГПК РФ, ст. 143 - 147 АПК РФ), прекращении производства по делу (ст. 220 и 221 ГПК РФ, ст. 150 и 151 АПК РФ). Статья 224 ГПК РФ подчеркивает: определения
- это "судебные постановления суда первой инстанции, которыми дело не разрешается по существу". Основным отличием определения от решения, справедливо отмечает М.Ш. Пацация, "является то, что в определениях не дается ответа по существу заявленных требований" <1>.
--------------------
<1> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 442.

В то же время Конституционный Суд Российской Федерации, к сожалению, во-первых, в так называемых отказных определениях достаточно часто дает ответ по существу (нередко весьма спорный); во-вторых, сужает действие ранее принятого постановления более поздним определением, вольно или невольно ограничивая трудовые права работников. Например, Конституционный Суд РФ в своем Определении от 4 марта 2004 г. N 138-О "По жалобе гражданина Каленова Андрея Федоровича на нарушение его конституционных прав положением подп. "и" п. 7 Правил исчисления непрерывного трудового стажа рабочих и служащих при назначении пособий по государственному социальному страхованию и абзаца второго п. 16 Постановления ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС от 13 декабря 1979 г. N 1117 "О дальнейшем укреплении трудовой дисциплины и сокращении текучести кадров в народном хозяйстве" по существу совершенно обоснованно, но по форме судебного решения спорно (определение, а не постановление) прямо "определил", что названные выше нормативные правовые акты "не подлежат применению судами, другими органами и должностными лицами как противоречащие статьям 19 (ч. 1 и 2), 37 (ч. 1), 39 (ч. 1) и 55 (ч. 3) Конституции Российской Федерации". В определении справедливо отмечается: предусмотренное оспариваемыми нормами правило о том, что непрерывный трудовой стаж, учитываемый при назначении пособий по временной нетрудоспособности, не сохраняется при повторном увольнении по собственному желанию без уважительных причин, если со дня предшествующего увольнения по такому же основанию не прошло 12 месяцев, противоречит Конституции РФ, так как препятствует свободному выбору места работы и существенно уменьшает размер пособия по государственному социальному страхованию. Представляется, с правовой точки зрения было бы более обоснованным в данном случае Конституционному Суду РФ вынести мотивированное судебное решение в форме постановления. 8 апреля 2004 г. Конституционный Суд РФ принял Определение N 167-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ф.Ф. Чертовского на нарушение его конституционных прав положением части первой ст. 177 Трудового кодекса Российской Федерации", практически рассмотрев по существу вопрос о соответствии Конституции РФ ч. 1 ст. 177 ТК РФ, гарантирующей компенсации работникам, совмещающим работу с обучением, только при получении образования соответствующего уровня впервые. Конституционный Суд РФ определил: "В силу требований ст. 1 (ч. 1), 7 (ч. 1), 8 (ч. 1), 17 (ч. 3), 19 (ч. 1 и 2), 34 (ч. 1), 35 (ч. 2) и 55 (ч. 3) Конституции Российской Федерации - должен обеспечивать баланс соответствующих конституционных прав и свобод, являющихся необходимым условием гармонизации трудовых отношений в Российской Федерации как в социальном правовом государстве, что составляет правовую основу справедливого согласования прав и интересов работников и работодателей как сторон в трудовом договоре. Поэтому, закрепляя в Трудовом кодексе Российской Федерации гарантии и компенсации для работников, совмещающих работу с обучением в высших учебных заведениях, и возлагая на работодателей обязанности по их обучению, включая обязанность сохранять за периоды освобождения от работы в связи с обучением среднюю заработную плату, производить иные выплаты, ЗАКОНОДАТЕЛЬ ВПРАВЕ ПРЕДУСМОТРЕТЬ В КАЧЕСТВЕ УСЛОВИЯ ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ ТАКОГО РОДА ГАРАНТИЙ И КОМПЕНСАЦИЙ ЗА СЧЕТ СРЕДСТВ РАБОТОДАТЕЛЯ ПОЛУЧЕНИЕ РАБОТНИКОМ ОБРАЗОВАНИЯ ДАННОГО УРОВНЯ ВПЕРВЫЕ" (выделено мной. - Е.Е.).На практике много вопросов возникает и по ст. 127 ТК РФ "Реализация права на отпуск при увольнении работника". 5 февраля 2004 г. Конституционный Суд РФ практически по существу рассмотрел вопрос о соответствии Конституции РФ данной статьи, приняв Определение
N 29-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Новиковой Инны Ивановны на нарушение ее конституционных прав положениями ст. 127 Трудового кодекса Российской Федерации". Согласно частям первой и второй ст. 127 ТК РФ в прежней редакции "при увольнении работнику выплачивается денежная компенсация за все неиспользованные отпуска. По письменному заявлению работника неиспользованные отпуска могут быть предоставлены ему с последующим увольнением (за исключением случаев увольнения за виновные действия)...". Конституционный Суд РФ определил: "Особый порядок реализации права на отпуск при увольнении работника, установленный частью первой ст. 127 Трудового кодекса Российской Федерации, является исключением из данного общего правила. Данная норма, рассматриваемая во взаимосвязи с другими нормами, содержащимися в указанных статьях Трудового кодекса Российской Федерации, представляет собой специальную гарантию, обеспечивающую реализацию конституционного права на отдых для тех работников, которые прекращают трудовые отношения по собственному желанию или по инициативе работодателя и по разным причинам на момент увольнения своевременно не воспользовались своим правом на ежегодный оплачиваемый отпуск... ОСПАРИВАЕМЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ СТАТЬИ 127 ТРУДОВОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ САМИ ПО СЕБЕ НЕ МОГУТ РАССМАТРИВАТЬСЯ КАК НАРУШАЮЩИЕ КАКИЕ- ЛИБО КОНСТИТУЦИОННЫЕ ПРАВА И СВОБОДЫ ЗАЯВИТЕЛЬНИЦЫ..." (выделено мной. - Е.Е.).
Более сложной является проблема, когда Конституционный Суд РФ выносит спорные определения, разрешая вопрос по существу. Так, 21 декабря 2000 г. Конституционный Суд РФ принял Определение N 275-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Новичковой Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав частью первой ст. 211 Кодекса законов о труде Российской Федерации". В процессе рассмотрения Конституционным Судом РФ в пленарном заседании данной жалобы было установлено, что решением Ханты- Мансийского городского суда Тюменской области Т.Н. Новичковой, уволенной за совершение проступка, несовместимого с требованиями, предъявляемыми к личным, нравственным качествам сотрудника органов внутренних дел, было отказано в иске о восстановлении на работе, поскольку она обратилась в суд за разрешением трудового спора по истечении месячного срока, установленного частью первой ст. 211 КЗоТ Российской Федерации. Суд при этом не признал причины пропуска срока уважительными. Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что "оспариваемая норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные права заявительницы, а ее жалоба не может быть признана допустимой". Какие же доводы приводил Конституционный Суд РФ? Первый: "часть первая ст. 211 КЗоТ Российской Федерации соотносится с положением ст. 37 (ч. 4) Конституции Российской Федерации о признании права на индивидуальные и коллективные трудовые споры с использованием установленных федеральным законом способов их разрешения. Предусмотренный ею для обращения в суд по делам об увольнении месячный срок направлен на быстрое и эффективное восстановление нарушенных прав работника, включая право на труд в случаях незаконного расторжения работодателем трудового договора и право на защиту от безработицы". Второй, на мой взгляд, еще более спорный: "установив такой, а не более продолжительный срок, законодатель учел как интерес работодателя, связанный с подбором кадров, так и интересы нового работника, занявшего спорную должность и подлежащего увольнению в случае удовлетворения иска прежнего работника о восстановлении на работе".В то же время, во-первых, ст. 37 Конституции РФ лишь признает право на индивидуальные и коллективные трудовые споры, целью которых, думаю, прежде всего является защита нарушенных трудовых прав в возможно короткие сроки. Во-вторых, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом. Статья же 211 КЗоТ РФ не содержала нормы о том, что пропуск работником срока для обращения в суд являлся самостоятельным основанием для отказа в иске. Например, п. 2 ст. 199 ГК РФ устанавливает, что "истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске". В-третьих, способ защиты нарушенных прав работника - "восстановление на работе" тождествен способу защиты гражданских прав - "восстановлению положения, существовавшего до нарушения права" (ст. 12 ГК РФ). Полагаю, восстановление трудовых прав уволенного работника, существовавших до нарушения права, вряд ли можно ставить в зависимость от трудовых прав "нового" работника. В соответствии с п. 6 ст. 33 КЗоТ РФ администрация обязана была расторгнуть трудовой договор с "новым" работником в случае "восстановления на работе работника, ранее выполнявшего эту работу". В-четвертых, данная проблема чрезвычайно актуальна и в настоящее время, так как ст. 392 ТК РФ и в редакции Федерального закона от 30 июня 2006 г. N 90-ФЗ вновь не отвечает на этот вопрос. Согласно частям первой и третьей ст. 392 ТК РФ "работник имеет право обратиться в суд за разрешением индивидуального трудового спора в течение трех месяцев со дня, когда он узнал или должен был узнать о нарушении своего права, а по спорам об увольнении - в течение одного месяца со дня вручения ему копии приказа об увольнении либо со дня выдачи трудовой книжки... При пропуске по уважительным причинам сроков, установленных частями первой и второй настоящей статьи, они могут быть восстановлены судом". На практике возникает целый ряд вопросов, на который законодатель не ответил. Первый: как должен поступать суд в случае пропуска работником срока для обращения в суд без уважительных причин? Второй: нужно ли суду принимать к рассмотрению требование о защите нарушенных трудовых прав работника независимо от истечения срока обращения в суд? (Например, согласно п. 1 ст. 199 ГК РФ "требование о защите нарушенного права принимается к рассмотрению судом независимо от истечения срока исковой давности".) Третий: последствия нарушения работником срока обращения в суд применяются судом только по заявлению ответчика или по собственной инициативе? (Например, "исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре") (п. 2 ст. 199 ГК РФ). Четвертый: в какой судебной инстанции можно заявлять о нарушении работником срока обращения в суд? (Так, п. 2 ст. 199 ГК РФ такое право предоставляет стороне лишь до вынесения судебного решения.) Пятый: последствия нарушения срока обращения в суд одинаковы для работников и работодателей? Шестой: возможно ли восстановление срока обращения в суд для работодателя? Статья 205 ГК РФ, например, предусматривает возможность восстановления срока исковой давности лишь для граждан и только по обстоятельствам, "связанным с личностью истца (тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п.)". Как представляется, на все эти и возможные другие вопросы может и должен ответить законодатель по аналогии с нормами, содержащимися в ГК РФ.
В соответствии с п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 декабря 2006 г. N 63 "О внесении изменений и дополнений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" "судья не вправе отказать в принятии искового заявления по мотивам пропуска без уважительных причин срока обращения в суд (части первая и вторая ст. 392 ТК РФ) или срока на обжалование решения комиссии по трудовым спорам (часть вторая ст. 390 ТК РФ), так как Кодекс не предусматривает такой возможности. Не является препятствием к возбуждению трудового дела в суде и решение комиссии по трудовым спорам об отказе в удовлетворении требования работника в связи с пропуском срока на его предъявление. Исходя из содержания абзаца первого ч. 6 ст. 152 ГПК РФ, а также ч. 1 ст. 12 ГПК РФ, согласно которой правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, вопрос о пропуске истцом срока обращения в суд может разрешаться судом при условии, если об этом заявлено ответчиком.
При подготовке дела к судебному разбирательству необходимо иметь в виду, что в соответствии с ч. 6 ст. 152 ГПК РФ возражение ответчика относительно пропуска истцом без уважительных причин срока обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора может быть рассмотрено судьей в предварительном судебном заседании. Признав причины пропуска срока уважительными, судья вправе восстановить этот срок (часть третья ст. 390 ТК РФ и часть третья ст. 392 ТК РФ). Установив, что срок обращения в суд пропущен без уважительных причин, судья принимает решение об отказе в иске именно по этому основанию без исследования иных фактических обстоятельств по делу (абзац второй ч. 6 ст. 152 ГПК РФ).
Если же ответчиком сделано заявление о пропуске истцом срока обращения в суд (части первая и вторая ст. 392 ТК РФ) или срока на обжалование решения комиссии по трудовым спорам (часть вторая ст. 390 ТК РФ) после назначения дела к судебному разбирательству (ст. 153 ГПК РФ), оно рассматривается судом в ходе судебного разбирательства.
В качестве уважительных причин пропуска срока обращения в суд могут расцениваться обстоятельства, препятствовавшие данному работнику своевременно обратиться с иском в суд за разрешением индивидуального трудового спора (например, болезнь истца, нахождение его в командировке, невозможность обращения в суд вследствие непреодолимой силы, необходимость осуществления ухода за тяжелобольными членами семьи)" <1>.
--------------------
<1> Российская газета. 2006. 31 декабря.

Что же делать правоприменителям до того, как правотворческие органы восполнят пробел в трудовом праве? Некоторые судьи, думаю, по меньшей мере спорно, рассматривая трудовые споры, по межотраслевой аналогии применяют ст. 195 - 208 ГК РФ. Однако эти нормы, во-первых, регулируют гражданские отношения, связанные с исковой давностью, а не трудовые отношения, возникающие в связи со сроками обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора. Во-вторых, согласно ст. 2 ГК РФ гражданское законодательство регулирует только гражданские отношения. В-третьих, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом, регулирующим данные правоотношения (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Думаю, при таком подходе до восполнения законодателем пробела в трудовом праве возможно только рассмотрение спора по существу. Косвенно такой вывод подтверждается и Определением Конституционного Суда РФ от 22 июня 2000 г. N 168-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы ОАО "Термотрон" на нарушение конституционных прав и свобод частью третьей ст. 211 Кодекса законов о труде Российской Федерации", согласно которому "часть третья ст. 211 КЗоТ Российской Федерации, по сути, относится к нормам, регулирующим условия, порядок и сроки реализации данного конституционного права, и НАПРАВЛЕНА НЕ НА ОГРАНИЧЕНИЕ, А НА РАСШИРЕНИЕ ГАРАНТИЙ СУДЕБНОЙ ЗАЩИТЫ ПРАВ И ИНТЕРЕСОВ УЧАСТНИКОВ ТРУДОВЫХ СПОРОВ (выделено мной. - Е.Е.) в случае пропуска ими по уважительной причине сроков для обращения в суд с заявлением о разрешении трудового спора". 19 февраля 2004 г. Конституционный Суд РФ принял Определение N 54-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Смирнова Николая Георгиевича на нарушение его конституционных прав положением части первой ст. 74 Трудового кодекса Российской Федерации". Н.Г. Смирнов, работавший фрезеровщиком в ОАО "Водтрансприбор", был уволен за прогул без уважительных причин в связи с невыходом на работу по уборке территории предприятия, на которую он был переведен на основании части первой ст. 74 ТК РФ. Решением Приморского районного суда г. Санкт-Петербурга, оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда и Верховным Судом РФ, действия работодателя были признаны законными. В своей жалобе в Конституционный Суд РФН.Г. Смирнов оспаривал конституционность части первой ст. 74 ТК РФ, полагая, что она не соответствует ст. 15 (ч. 4), 37 (ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3) Конституции РФ. Конституционный Суд РФ, находя ст. 74 ТК РФ соответствующей Конвенции МОТ от 28 июня 1930 г.
N 29 "О принудительном или обязательном труде", ратифицированной Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1956 г., посчитал, что положения данной Конвенции "по существу воспроизведены в частях первой, второй и четвертой ст. 4 Трудового кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми принудительный труд - выполнение работы под угрозой применения какого-либо наказания (насильственного воздействия) - запрещен; к принудительному труду не относится работа, выполняемая в условиях чрезвычайных обстоятельств, т.е. в случаях объявления чрезвычайного или военного положения, бедствия или угрозы бедствия (пожары, наводнение, голод, землетрясение, сильные эпидемии или эпизоотии), а также в иных случаях, ставящих под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего населения или его части". "Кроме того, - по мнению Конституционного Суда РФ, - ст. 74 Трудового кодекса Российской Федерации закреплен ряд требований, направленных на защиту трудовых прав работника в случае временного перевода на другую работу без его согласия и выполнение которых обязательно для работодателя: оплата не ниже среднего заработка по прежней работе (часть первая), осуществление перевода работника на работу, требующую более низкой квалификации, с его письменного согласия (часть третья)". Следовательно, сделал вывод Конституционный Суд РФ, "оспариваемое Н.Г. Смирновым положение части первой ст. 74 Трудового кодекса Российской Федерации, рассматриваемое в системной связи с другими его положениями, а также нормами Конвенции МОТ от 28 июня 1930 г. N 29, само по себе не нарушает какие-либо конституционные права и свободы или запрет принудительного труда, закрепленный в ст. 37 (часть 2) Конституции Российской Федерации". 19 февраля 2004 г. Конституционный Суд РФ принял также Определение N 55-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Антонова Александра Алексеевича на нарушение его конституционных прав положением части первой ст. 74 Трудового кодекса Российской Федерации", повторив аргументы, изложенные в Определении N 54-О.Вместе с тем, во-первых, согласно части третьей ст. 74 ТК РФ в прежней редакции работник мог быть переведен на работу, требующую более низкой квалификации, только с его письменного согласия. Н.Г. Смирнов работал фрезеровщиком и был переведен "на работу по уборке территории предприятия". Во-вторых, в части первой ст. 74 ТК РФ в прежней редакции в одном ряду (через запятую) с работой или службой, требуемой в условиях чрезвычайных обстоятельств (для предотвращения катастрофы, производственной аварии или устранения последствий катастрофы, аварии или стихийного бедствия, предотвращения несчастных случаев, простоя, уничтожения или порчи имущества), к сожалению, находилось также и другое основание: "для замещения отсутствующего работника". Думаю, перевод фрезеровщика - квалифицированного работника на работу "по уборке территории предприятия" весьма сложно было соотнести с работой, требуемой в условиях чрезвычайных обстоятельств. При таком подходе норма о временном переводе на другую работу в случае производственной необходимости "для замещения отсутствующего работника", думаю, была весьма спорной с точки зрения ч. 2 ст. 37 Конституции РФ и Конвенции МОТ от 28 июня 1930 г. N 29, запрещающих принудительный труд, т.е. труд без согласия работника. Согласно ст. 2 Конвенции МОТ N 29 термин "принудительный или обязательный труд" означает "всякую работу или службу, требуемую от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания, для которой это лицо не предложило добровольно своих услуг", за определенными исключениями, установленными в данной статье, например, кроме работы или службы, требуемой в условиях чрезвычайных обстоятельств. К таким исключениям из общего правила Конвенция МОТ N 29 не относит временный перевод на другую работу в случае "производственной необходимости" "для замещения отсутствующего работника".Весьма характерно, что Федеральным законом от 30 июня 2006 г. N 90-ФЗ, во-первых, оценочное понятие "производственная необходимость" было исключено из ТК РФ. Во-вторых, ТК РФ был дополнен ст. 72.2 "Временный перевод на другую работу", согласно частям второй и третьей которой "в случае катастрофы природного или техногенного характера, производственной аварии, несчастного случая на производстве, пожара, наводнения, голода, землетрясения, эпидемии или эпизоотии и в любых исключительных случаях, ставящих под угрозу жизнь или нормальные жизненные условия всего населения или его части, работник может быть переведен без его согласия на срок до одного месяца на не обусловленную трудовым договором работу у того же работодателя для предотвращения указанных случаев или устранения их последствий. Перевод работника без его согласия на срок до одного месяца на не обусловленную трудовым договором работу у того же работодателя допускается также в случаях простоя (временной приостановки работы по причинам экономического, технологического, технического или организационного характера), необходимости предотвращения уничтожения или порчи имущества либо замещения временно отсутствующего работника, если простой или необходимость предотвращения уничтожения или порчи имущества либо замещения временно отсутствующего работника вызваны чрезвычайными обстоятельствами, указанными в части второй настоящей статьи".
Еще больше теоретических и практических вопросов возникает в случаях, когда Конституционный Суд РФ своим более поздним определением ограничивает действие ранее принятого постановления. Так, ранее названным Постановлением Конституционного Суда РФ от 4 февраля 1992 г. N 2П-3 "По делу о проверке конституционности правоприменительной практики расторжения трудового договора по основанию, предусмотренному п. 1.1 статьи 33 КЗоТ РСФСР" Конституционный Суд РФ вполне правомерно п. 1.1 ст. 33 КЗоТ РСФСР признал не соответствующим Конституции РСФСР. Вместе с тем Определением Конституционного Суда РФ от 3 октября 2002 г. N 233-О разъяснено, что распространение изложенной в настоящем Постановлении правовой позиции, касающейся всех работников, чьи трудовые правоотношения реализовались в рамках трудового договора, заключенного на общих основаниях, на лиц, обладающих специальным правовым статусом, недопустимо. Однако сам КЗоТ РФ содержал лишь ст. 3, согласно которой только "труд членов колхозов и иных кооперативных организаций регулируется их уставами, а также законодательством, относящимся к колхозам и иным кооперативным организациям". В теории права традиционно рассматривается проблема ограничительного толкования правовых норм. Видимо, настало время изучать и другую проблему: ограничительного толкования судебного решения. Согласно, например, ст. 200 ГПК РФ "после объявления решения суд, принявший решение по делу, не вправе отменять или изменять его. Суд может по своей инициативе или по заявлению лиц, участвующих в деле, исправить допущенные в решении суда описки или явные арифметические ошибки". В соответствии со ст. 179 АПК РФ только "в случае неясности решения арбитражный суд, принявший это решение, по заявлению лица, участвующего в деле, судебного пристава- исполнителя, других исполняющих решение арбитражного суда органа, организации ВПРАВЕ РАЗЪЯСНИТЬ РЕШЕНИЕ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЯ ЕГО СОДЕРЖАНИЯ" (выделено мной. - Е.Е.).
"Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную" (ст. 10 Конституции РФ). Отсюда, на мой взгляд, суды являются прежде всего правоприменительными органами и только в случае пробелов действительно выполняют некоторые своеобразные "квазиправотворческие" функции. Думаю, в соответствии с Конституцией РФ суды могут лишь преодолевать пробелы в каждом конкретном споре (ad hoc), вырабатывать определенную судебную практику - "правовые положения", которые в силу правовой природы суда не могут, не должны быть обязательными для других судов, а тем более для правотворческих органов, а могут ими лишь учитываться в правоприменительной и правотворческой деятельности. В противном случае уже суды будут выполнять не свойственную им правотворческую функцию, нарушая принцип разделения властей. Конституционный Суд Российской Федерации по своей правовой природе, на мой взгляд, является специализированным судом, компетенция которого строго ограничена Конституцией РФ и Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации". Следовательно, Конституционный Суд РФ имеет право рассматривать дела, только отнесенные к его рассмотрению, принимать постановления и определения в пределах своей компетенции. В соответствии с устоявшейся доктриной в процессуальном праве, действующими процессуальными кодексами России, наконец, ст. 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" "итоговое решение Конституционного Суда Российской Федерации по существу... именуется постановлением... Все иные решения Конституционного Суда Российской Федерации, принимаемые в ходе осуществления конституционного судопроизводства, именуются определениями". Таким образом, определения Конституционного Суда РФ - это не решения суда по существу спора. В этой связи трудно согласиться с В.И. Анишиной, полагающей, что обязательные для судов "правовые позиции" Конституционного Суда РФ могут содержаться не только в резолютивной части постановления, но также и в мотивировочной части постановления и даже в отказных определениях и определениях о прекращении производства по делу <1>. Такая позиция В.И. Анишиной и, к сожалению, широко распространенная практика Конституционного Суда РФ, достаточно часто принимающего определения с так называемым положительным правовым содержанием, как представляется, не соответствуют и практике Европейского суда по правам человека, который выносит решения по существу - постановления в некоторых случаях по ускоренной процедуре, не останавливаясь на промежуточных определениях суда, так как до рассмотрения спора по существу заслушивания участников процесса и исследования материалов дела "правовая позиция" судами и судьями, на мой взгляд, не может быть высказана.
--------------------
<1> См.: Анишина В.И. Указ. соч. С. 11 - 12.

Согласно ч. 5 ст. 125 Конституции РФ "Конституционный Суд Российской Федерации по запросам Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации ДАЕТ ТОЛКОВАНИЕ (выделено мной. - Е.Е.) Конституции
Российской Федерации". "Толкование Конституции Российской Федерации, данное Конституционным Судом Российской Федерации, ЯВЛЯЕТСЯ ОФИЦИАЛЬНЫМ И ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц. Граждан и их объединений" (ст. 106 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации") <1>.
--------------------
<1> Российская газета. 1994. 23 июля.

В связи с изложенными теоретическими и правовыми аргументами предлагаю рассматривать "правовые позиции" Конституционного Суда РФ в качестве своеобразных "прецедентов толкования" Конституции Российской Федерации, производных от буквального смысла Конституции РФ, а не самостоятельных источников права (в том числе трудового права).
В подтверждение своего вывода хотелось бы также привести и несколько определений Конституционного Суда РФ. Так, в Определении Конституционного Суда РФ от 4 ноября 2004 г. N 343-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Советского районного суда города Красноярска о проверке конституционности части первой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации" дано толкование ст. 34 и 35 Конституции РФ: "Норма, содержащаяся в части первой ст. 261 Трудового кодекса Российской Федерации, не может рассматриваться как устанавливающая несоразмерное ограничение прав работодателей, гарантированных статьями 34 (ч. 1) и 35 (ч. 1 и 2) Конституции Российской Федерации" <1>. В Определениях же Конституционного Суда РФ от 20 октября 2005 г. N 378-О, от 20 июня 2006 г. N 171-О и от 18 июля 2006 г. N 317-О строго в соответствии с Конституцией РФ записано, что "разрешение вопроса о... является прерогативой законодателя и не входит в полномочия Конституционного Суда Российской Федерации" <2>.
--------------------
<1> СЗ РФ. 2004. 20 декабря. N 51. Ст. 5263.
<2> Официально не опубликованы.

В общей теории права толкование права принято рассматривать как уяснение имеющейся нормы для себя и ее разъяснение для других. На мой взгляд, к сожалению, некоторые специалисты проводят знак равенства между толкованием, конкретизацией и правотворчеством. Такая весьма спорная теоретическая позиция может привести судебные и правотворческие органы к серьезным негативным практическим последствиям. "Понятие толкования применимо только по отношению к процедурам целенаправленной смысловой интерпретации знаковых текстов, - справедливо отмечает И.П. Малинова. - Толкование предполагает внешнюю ориентированность, нацеленность не только на извлечение некоторого смысла, но и на презентацию, обоснование его в другом сознании... Толкование всегда имеет дискурсивный, логически опосредованный характер и связано с манипулированием смыслами, которые не всегда совпадают с внутренним текстом" <1>.
--------------------
<1> Малинова И.П. Юридическая герменевтика и правопонимание. Екатеринбург, 1999. С. 31.

Таким образом, толкование права - это только уяснение для себя и разъяснение для других действительного смысла нормы. Конкретизация нормативных правовых актов, как правило, предполагает необходимость их предварительного толкования, но характеризуется детализацией, углублением и уточнением имеющихся правовых норм. Наконец, правотворчество - восполнение правотворческими органами пробелов в нормативных правовых актах. Думаю, Конституционный Суд России может только толковать Конституцию Российской Федерации, вырабатывая обязательные для всех "прецеденты толкования".
Изменять и дополнять Конституцию России, динамически ее развивать, конкретизировать нормативные правовые акты, на мой взгляд, имеют право только соответствующие правотворческие органы. В этой связи представляются дискуссионными ст. 13 ГК РФ, предоставляющая судам право признавать "недействительными" акты государственного органа или органа местного самоуправления, и ст. 253 ГПК РФ, в соответствии с которой суды имеют право признавать нормативный правовой акт "недействующим" и не подлежащим применению.
С учетом изложенных выше теоретических и правовых аргументов, по аналогии с ч. 2 ст. 125 Конституции РФ, предлагаю предоставить всем судам право только "признавать нормативные правовые акты не соответствующими правовым нормам, имеющим большую юридическую силу". В свою очередь лишь правотворческие органы, принявшие оспоренные судом нормативные правовые акты, в порядке исполнения судебного решения обязаны будут признать утратившими силу и недействующими соответствующие нормативные правовые акты (или их определенные правовые нормы).