Печать
PDF

§ 3. Удары по потенциалу “пятой колонны”

Posted in История РФ - История России. 1917—2009 ( Барсенков, Вдовин)

§ 3. Удары по потенциалу “пятой колонны”

К середине 1930-х годов руководство СССР во многом прониклось представлениями и пыталось убедить все население страны в том, что во всех партийных, советских, хозяйственных органах, в руководстве Красной Армии безнаказанно орудуют “враги народа”. “Очищение” страны от “внутренних врагов” приобрело массовый характер в 1937 г. Столь же интенсивно оно велось и в 1938 г., вызываясь, по заверениям сталинистов, необходимостью ликвидации “пятой колонны” в условиях надвигавшейся войны. Это было верным только отчасти. Одновременно это была борьба за сохранение сталинского режима. Оппозиционеры, вероятно, не только в 1920-е, но и на протяжении значительной части 1930-х годов искали пути устранения Сталина и его ближайшего окружения.
Из судебных процессов, проведенных в 1938 г., наиболее громким был процесс по делу “Правотроцкистского антисоветского блока”. Он начался 2 марта в Октябрьском зале Дома Союзов. На скамье подсудимых находился 21 человек. Трое из них были членами ленинского состава Политбюро — Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, Н. Н. Крестинский. Еще один бывший член этой когорты — М. П. Томский — покончил жизнь самоубийством накануне ареста. Среди подсудимых были также бывшие высшие работники центрального государственного и партийного аппарата — наркомы внешней торговли А. П. Розенгольц, лесной промышленности В. И. Иванов, земледелия М. А. Чернов, финансов Г. Ф. Гринько, внутренних дел Г. Г. Ягода, председатель Центросоюза И. А. Зеленский.
В качестве подсудимых оказался также ряд бывших первых лиц в руководстве союзных республик: председатель СНК Украины X. Г. Раковский, первый секретарь ЦК КП Белоруссии В. Ф. Шарангович, председатель СНК Узбекской ССР Ф. У. Ходжаев, первый секретарь ЦК КП Узбекистана А. И. Икрамов. К этим главным политическим обвиняемым были присоединены несколько бывших работников менее высокого ранга — советник советского торгпредства в Берлине, секретарь НКВД, заместитель наркома земледелия, бывшие секретари Ягоды, Куйбышева и М. Горького, 3 врача.
В обвинительном заключении значилось, что подсудимые, “являясь непримиримыми врагами Советской власти, в 1932-1933 гг. по заданию разведок враждебных к СССР иностранных государств организовали заговорщическую группу, именуемую "правотроцкистским блоком", который объединил подпольные антисоветские группы троцкистов, правых, зиновьевцев, меньшевиков, эсеров, буржуазных националистов Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, Среднеазиатских республик. "Правотроцкистский блок" якобы ставил своей целью свержение существующего в СССР социалистического общественного и государственного строя, восстановление в СССР капитализма и власти буржуазии путем диверсионно-вредительской, террористической, шпионско-изменнической деятельности, направленной на подрыв экономической и оборонной мощи Советского Союза и содействие иностранным агрессорам в поражении и расчленении СССР”.
Подсудимые обвинялись и в других преступлениях — совершении ряда диверсионно-вредительских актов по снижению и порче урожая; сокращению поголовья коней и крупного рогатого скота; искусственному распространению эпизоотии, в результате которой только в Восточной Сибири в 1936 г. пало около 25 тыс. лошадей; финансировании Троцкого; подготовке бандитско-повстанческих кулацких кадров для организации вооруженных выступлений в тылу Красной Армии к началу интервенции против СССР; создании террористической группы для подготовки и совершения террористических актов в отношении Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова; личной попытке совершить теракт против Сталина; убийстве Кирова, умерщвлении М. Горького и его сына, а также Куйбышева, Менжинского; поручении совершить теракт в отношении Ежова. В приговоре указывается также, что в 1918 г. Бухарин и его сообщники ставили цель убить Ленина, Сталина и Свердлова; сформировать новое правительство из бухаринцев, троцкистов и левых эсеров; а покушение на жизнь Ленина 30 августа 1918 г. явилось прямым результатом замыслов левых коммунистов во главе с Бухариным.
13 марта 1938 г. Военная коллегия Верховного суда СССР объявила приговор. Для 18 подсудимых — смертельный. В результате этой и подобных судебных и внесудебных расправ физически ликвидировалась значительная часть старой большевистской гвардии, многочисленные представители партийного и государственного аппарата, заподозренные в нелояльности и непригодности.
В 1938 г. завершились чистки по “национальным операциям”. Общее число репрессированных по ним за 1937-1938 гг. составило 335 513 человек, из которых приговорено к расстрелу 247 157 (73,6%). Предавались суду и профессиональные революционеры, переходившие из сопредельных стран на территорию СССР. В январе 1938 г. Политбюро ЦК приняло специальное решение — расстреливать всех задерживаемых перебежчиков, если они перешли границу “с враждебной целью”, когда же такой цели не обнаруживалось — осуждать на 10 лет тюремного заключения.
Репрессии по национальному признаку не обошли и силовые структуры. В соответствии с директивой наркома обороны (24 июня 1938 г.) из армии подлежали увольнению военнослужащие всех “национальностей, не входящих в состав Советского Союза”, в первую очередь — родившиеся за границей, а также имеющие там родственников. В мае 1938 г. ЦК партии дал указание об удалении из органов НКВД всех сотрудников, имеющих родственников за границей и происходивших из “мелкобуржуазных” семей. Из руководящего состава НКВД исчезли поляки, латыши, немцы, значительно сократилось число евреев (с 21,3% на начало сентября 1938 г. до 3,5% — к концу 1939 г.).
Резкое снижение удельного веса евреев в составе работников НКВД в 1939 г. произошло не из-за того, что к этому времени, как пишет С. Л. Берия в книге “Мой отец Берия” (2002), “верхушку партийного аппарата и государства заняла группа русофилов, которые не доверяли "иноземцам" и ненавидели их”. В группу “русских шовинистов” мемуарист включил Молотова, Андреева, Маленкова, Жданова, приказы которых выполняли Ежов и Ягода. Вынужденным “русофилом” стал якобы и отец мемуариста. Собранная им информация показала, что “три четверти следователей и руководителей контрразведки были евреи. Опасаясь, что их слишком активное присутствие в репрессионных органах может вызвать волну антисемитизма, он решил сменить их на русских. Ибо в тот период часто раздавались упреки, что евреи притесняют и уничтожают русский народ”. Статистика национального состава репрессированных показывает, что их основную массу действительно составляли русские. Таким образом, “русофильство” Л. П. Берии, выраженное в изменении национального состава руководителей и следователей НКВД, находит свое объяснение в заботе о благополучии вовсе не русского народа.
К концу 1938 г. борьба за уничтожение “пятой колонны” пошла на спад. 17 ноября правительственным постановлением запрещалось проведение “массовых операций по арестам и выселению” и осуждающее “нарушение законности”. 25 ноября от должности наркома внутренних дел освобожден, в апреле 1939 г. арестован по обвинению в заговоре и в феврале 1940 г. расстрелян Н. И. Ежов. Его участь разделил 101 высший руководитель ведомства — все заместители наркома, почти все начальники отделов центрального аппарата НКВД, наркомы внутренних дел союзных и автономных республик; начальники многих краевых, областных и городских управлений. По данным справочника “Кто руководил НКВД. 1934-1941” (2002), всего в 1933-1939 гг. репрессировано 22 168 сотрудников ОГПУ-НКВД. В это число, наряду с работниками госбезопасности, входят и составляют абсолютное большинство сотрудники милиции, пожарной охраны, служащие войск НКВД, системы ГУЛАГа, загсов и т.д.
При новом наркоме НКВД масштабы репрессий сократились. В 1939 г. “за контрреволюционные и государственные преступления” приговорены к смерти 2552 человека, в 1940-1649, в 1941 г., включая военное полугодие, — 8001 человек. В 1939-1940 гг. реабилитированы и освобождены из мест заключения 837 тыс. человек.
Уменьшились репрессии и в самой правящей партии. Январский (1939 г.) пленум ЦК ВКП(б) призвал партийные организации исправить “серьезные ошибки”, допущенные в работе по очищению партийных рядов от “троцкистско-правых агентов фашизма”, обязал их “решительно покончить с массовыми, огульными исключениями из партии”, в течение трех месяцев рассмотреть все апелляции исключенных и не позже чем к 15 февраля 1838 г. обеспечить их поступление на работу. Партийным организациям было предписано “привлекать к суровой ответственности лиц, виновных в клевете на членов партии”. 26 января 1938 г. в “Правде” была помещена передовица: “Реабилитировать неправильно исключенных, сурово наказать клеветников!”. Все это привело к резкому сокращению репрессий в отношении членов партии. О динамике репрессий можно судить по числу исключенных из ее рядов: в 1937-1938 гг. — 216 тыс. человек, в 1939 г. — 26,7 тыс., в 1940 г. — около 40 тыс. В то же время в 1939-1940 гг., в партии восстановлено 164,8 тыс. человек. Из 34 членов Политбюро, входивших в него в 1917-1939 гг., репрессировано 17, из 27 членов Секретариата ЦК — 15, из 64 членов Оргбюро — 42, из 71 члена ЦК — 49, из 18 председателей и заместителей председателя Совнаркома СССР — 10.
В марте 1939 г. Сталин обнародовал цифры, согласно которым на XVIII съезде партии было представлено на 270 тыс. коммунистов меньше, чем на предыдущем съезде в 1934 г. За период между съездами “были выдвинуты на руководящие посты по государственной и партийной линии более 500 тыс. молодых большевиков, партийных и примыкающих к партии”. Если предположить, что выдвижения осуществлялись главным образом для замены репрессированных руководителей, то можно сделать заключение и о числе репрессированных коммунистов, занимавших руководящие посты в партии и государстве.
В результате репрессий, завершивших “революцию сверху”, в стране окончательно утвердился режим личной власти Сталина, который умел подчиняться социальным и экономическим реальностям, но и в дальнейшем широко использовал страх, жестокое насилие наряду с иными методами управления обществом.
Наиболее пострадавшей от репрессий оказалась Красная Армия, особенно ее высший командный состав. Из 837 человек, имевших в 1935 г. персональные воинские звания от полковника и выше, арестовано 720 (86%). Всего же в 1937-1938 гг. из РККА уволено 37 тыс. офицеров (для сравнения: до 1935 г. во всей армии их было около 40 тыс.), из них по политическим мотивам — 29 тыс. К 1941 г. 13 тыс. из них были восстановлены в армии, арестовано было до 8 тыс., расстреляно — до 5 тыс. человек. Число уволенных составляло около 2,5% от общей численности офицеров накануне войны.
В нагнетание атмосферы подозрительности, шпиономании, поиска врагов народа в армии, помимо Сталина и Ворошилова, большой вредоносный вклад внесли Л. 3. Мехлис, занимавший высшую политическую должность в РККА после самоубийства начальника Политуправления Красной Армии Я. Б. Гамарника, а также заместитель наркома обороны по кадрам Е. А. Щаденко. По версиям тех лет, руководство заговором в армии после разоблачения Тухачевского осуществлял маршал А. И. Егоров (с 1935 г. начальник Генерального штаба, с мая 1937 г. первый зам. наркома обороны СССР, в январе 1938 г. назначен командующим войсками Закавказского Военного округа; в апреле того же года арестован), затем командарм 1-го ранга И. Ф. Федько (командовал в 1937 г. Киевским военным округом, с января 1938 г. — первый зам. наркома обороны; в июле 1938 г. арестован).
Выдающиеся военные деятели СССР позднее почти единодушно отмечали губительную роль репрессий в армии в предвоенные годы. Маршал Г. К. Жуков считал: “Не будь 1937 года, не было бы и лета 1941 года”. Такой же позиции придерживался маршал И. С. Конев. “Не подлежит сомнению, — говорил он, — что если бы тридцать седьмого — тридцать восьмого годов не было, и не только в армии, но и в партии, в стране, то мы к сорок первому году были бы несравненно сильней, чем были”. “А я скажу больше, — утверждал маршал А. М. Василевский. — Без тридцать седьмого года, возможно, и не было бы вообще войны в сорок первом году”. Правда, некоторые, например известный философ А. А. Зиновьев, утверждали: “Если бы не сталинские жестокие меры, нас уже в 41-м году не было бы”.