Печать
PDF

Естественное право

Posted in Право - Е.Н. Трубецкой Энциклопедия права

По вопросу об отношении нравственности к эволюции нам пришлось считаться с двумя воззрениями: с воззрением нравственного идеализма, который признает существование вечного закона добра, и с воззрением современных эволюционистов, рассматривающих нравственность как продукт истории. Мы видели, что оба эти воззрения заключают в себе долю истины и поэтому могут быть примирены друг с другом. Тезис идеализма, утверждающего существование вечного закона добра, вполне может быть согласован с тезисом учения эволюционного, которое утверждает, что человеческие понятия о добре развиваются, прогрессируют. Оба эти философские воззрения нашли в себе выражение в философии права. Здесь также мы встречаемся с тезисом идеализма, который утверждает, что. кроме права положительного, существует еще право естественное — существует вечная идея права, которая должна лежать в основе всего права положительного; представители исторического направления и современной эволюционной школы в праве учат, что нет вообще другого права, кроме права положительного: все право в целом его составе есть продукт истории, результат развития человека и человеческого общества.

Вопрос о естественном праве есть центральный, жизненный вопрос философии права, о котором философы и ученые спорят с самого момента его зарождения. Но прежде чем дать то или иное его разрешение, необходимо познакомиться хотя бы в самых общих чертах с самой историей спора.

Еще в Древней Греции философы спорили о том, коренится ли право в самой природе вещей, в вечном, неизменном порядке мироздания, или же оно составляет результат произвольного соглашения людей, человеческое установление, возникшее в определенный момент времени. Софисты учили, что в основе права кет ничего неизменного, вечного; все, что мы называем правом или правдой, составляет результат соглашения людей, искусственное изобретение человеческого ума. Первоначально люди жили врозь, не руководились во взаимных отношениях никакими началами права и правды. Каждый делал, что хотел, и при таких условиях, разумеется, сильные порабощали слабых. Чтобы положить конец такому порядку вещей, который угрожал безопасности всех и каждого, слабые соединились в общества, установили законы — нормы права и правды, которыми они и сковали произвол сильных.

Против этого учения софистов восстали глубочайшие философы древности: прежде всего Сократ,12 а за ним — Платон и и Аристотель.14 С точки зрения этих философов, право не во всем своем составе является искусственным изобретением людей; в основе права лежит вечный, незыблемый божественный порядок, который господствует не только в человеческих отношениях, но и во всем строе мироздания: рядом с законами, изобретенными людьми, существуют вечные, неписаные законы , вложенные в сердца людей самим божественным разумом.

Точка зрения, сходная с изложенной только что, господствовала и в римской юриспруденции. А именно: среди римских юристов было чрезвычайно распространено воззрение, что рядом с подвижным и изменчивым правом положительным (jus civile) существует вечное естественное право (jus naturale), которое коренится в самой природе человеческого разума и человеческих отношений. Понятие о естественном праве у римских юристов было довольно сбивчивым и шатким: они то отличали естественное право (jus naturale) от общенародного (jus gentium), то отождествляли то и другое: они то рассматривали jus naturale как идеал, к которому должно стремиться положительное, действующее право, то видели в первом — часть последнего. Некоторые юристы представляли себе естественное право как совокупность вечных норм правды: положительное право далеко не соответствует этим нормам; во многом даже прямо им противоречит; так, например1, с точки зрения естественного права все люди свободны и равны; с точки зрения естественного права не должно существовать различия классов, не должно быть ни рабов, ни господ: между тем у всех народов существуют различия классов, существует и рабство. В этом ряд римских юристов видели основное отличие jus naiurale от jus gentium, т. е. от права общенародного: с точки зрения jus naturale все вообще должны быть свободны, между тем как jus gentium закрепляет свободу только за некоторыми классами. Воззрение это разделялось, однако, далеко не всеми юристами: некоторые из них рассматривали естественное право как совокупность норм права, всюду принятых, всюду действующих, без различия рода и племени, места и времени, — словом, отождествляли jus naturale и jus gentium. Определяя понятие естественного права то шире, то уже, римские юристы сходились, однако, в том, что нормы естественного права коренятся в самой природе человеческого разума, а потому — столь же вечны и неизменны, как и законы логики.

Также и среди средневековых схоластиков господствовало убеждение, что существует вечное естественное право — вечные естественные законы, которые вложены Богом в сердца людей и составляют самую природу разума. В философии права Нового времени учение о естественном праве получает уже совершенно иную окраску. Во-первых, оно освобождается от богословского элемента, который примешивался к нему у средневековых писателей; во-вторых, самое понятие естественного права определяется несравненно яснее и точнее, нежели у римских юристов. Мыслители Нового времени уже не смешивают естественного права с правом общенародным, как это делали некоторые римские юристы.

Сторонники естественного права до начала прошлого столетия видят в нем уже не часть положительного права, а совокупность тех вечных идеальных норм, которые должны послужить прообразом для всякого законодательства. Основатель естественной школы — Гуго Гроций учил, что законы естественного права коренятся в самой природе разума, а потому имеют такое же вечное, незыблемое значение, как и самый разум, необходимы, как законы логики. Поэтому нормы естественного права совершенно независимы от воли Божией: они существовали бы, даже если бы Бог не существовал (etsi daretur, Deum non esse); Бог не может изменить их, так же как он не может изменить законов логики и математики. Как Бог не может сделать, чтобы дважды два равнялось пяти, так точно он не может сделать, чтобы правда стала неправдой, чтобы нормы естественного права стали неправом.

При той формулировке, которую дала понятию естественного права основанная Гроцием естественная школа, оно грозит совершенно заменить собою право положительное. Дело в том, что Гроций и его продолжатели не считались ни с окружающею их исторической действительностью, ни вообще с историей: для них действительность имела право на существование лишь постольку, поскольку она вытекала из требований разума, т. е. поскольку она могла быть логически выведена и логически оправдана с точки зрения естественного права. Мыслителям этим естественное право представлялось в виде целого кодекса правил, которые могут быть выведены a priori, причем все то, что не согласуется с этим кодексом, должно быть упразднено как противоречащее разуму.

При таком отношении к исторически сложившемуся учение о естественном праве должно было принять характер революционный. В частности, оно послужило оправданием и лозунгом Французской революции, восставшей против королевского деспотизма и против феодально-аристократического строя во имя "прирожденных прав человека". Теоретической формулой для этого революционного движения послужили некоторые мысли и изречения Руссо,16 который довел учение естественной школы до крайних ее последствий. Сопоставляя идеал естественного права с окружающей его действительностью, Руссо пришел к полному и всестороннему осуждению последней. По природе, учил он, человек рождается свободным; между тем мы видим его повсюду в оковах. По природе все люди равны; между тем контраст богатства и нищеты составляет явление повсеместное; по природе все люди братья; между тем мы всюду можем наблюдать ожесточенную борьбу сословий. Словом, в учении Руссо можно найти все элементы знаменитой формулы "свобода, равенство и братство", послужившей лозунгом Французской революции.

Попытка Французской революции пересоздать исторически сложившееся на началах разума вызвала в начале XIX века повсеместную реакцию, которая нашла себе выражение как в действительной жизни, так и в философии. Представительницей этой реакции в философии права явилась историческая школа, зародившаяся в Германии в начале XIX столетия.

Виднейший из представителей этой школы — Савиньи  — восстал прежде всего против того отрицательного отношения к историческому прошлому, которое отличало естественную школу. Теоретики вроде Руссо рассматривали все современное им и предшествовавшее законодательство, как проявление человеческого неразумия, эгоизма и произвола. Савиньи, наоборот, совершенно основательно стал доказывать, что положительное право вовсе не есть произвольное установление людей, искусственное изобретение законодателя: положительное право составляет необходимый результат постепенного закономерного процесса исторического развития; право каждого народа представляет собою исторически необходимое выражение его самосознания, народного духа на той или другой ступени его развития. С этой точки зрения Савиньи восстает против всяких попыток вывести a priori из человеческого разума такой кодекс права, который был бы годен для всех времен и для всех народов. По учению исторической школы, не существует права вечного, универсального; право во всем его составе есть продукт истории.

Словом, Савиньи положил прочное основание тому историческому пониманию права, которое господствует и в наши дни. Точка зрения исторической школы в наше время подверглась существенной переработке: многое из того, что учил Савиньи о происхождении права, теперь совершенно оставлено; в дальнейшем изложении нам еще предстоит познакомиться с главнейшими особенностями этого учения, игравшего столь важную роль в правоведении и в частности — в философии права XIX столетия; пока же нас интересует одна только черта этого учения, которая получила дальнейшее развитие в эволюционной философии наших дней и перешла к большинству юристов нашего времени, — исключительно историческое воззрение на право и отрицательное отношение к праву естественному. Нам предстоит разобрать здесь те доводы, которые приводятся в настоящее время за и против естественного права, и, таким образом, решить вопрос, поставленный в начале настоящего отдела: существует ли естественное право, или нет другого права, кроме права положительного; и если естественное право существует, то каковы его требования, каково его отношение к эволюции права?

Разрешение вопроса о существовании естественного права уже в значительной степени подготовлено нашим критическим разбором главнейших определений права. Этот разбор убедил нас в полнейшей неудовлетворительности всех тех определений, которые отождествляют право вообще с правом только позитивным. Правом позитивным, или положительным, называется то, коего обязательность обусловливается тем или другим внешним авторитетом, например авторитетом государственной власти, церкви, авторитетом отцов и дедов, руководствовавшихся теми или другими обычаями, словом, — авторитетом той или другой общественной среды, от имени которой высказывались и действовали те или другие лица или органы власти. Мы видели, что право вообще не может быть сведено к внешнему авторитету, потому что, в свою очередь, всякий авторитет покоится на праве, следовательно, представляется не более как видом права.

Право — прежде всего явление психическое. Первоначальным источником права всегда и везде является наше сознание. Поэтому сила и действительность всякого позитивного права обусловливаются теми неписаными правовыми нормами, которые обитают в глубине нашего сознания, его внутренними велениями. Всякий внешний авторитет может иметь силу лишь до тех пор, пока люди убеждены в необходимости ему подчиняться. Веления государственной власти, равно как и веления обычая, могут иметь значение и силу права только до тех пор, пока в обществе есть убеждение в необходимости подчиняться власти, пока обычай служит выражением убеждения. Наглядным доказательством такого психического характера права служат революции. Во всех революциях сказывается один и тот же факт: положительное право теряет значение права, когда оно перестает быть предметом убеждения той или другой общественной среды.

Этим неопровержимо доказывается существование норм нравственного или — что то же — естественного права, которые составляют идеальную основу и идеальный критерий всего правового порядка. Мы уже видели, что внутренние веления человеческого сознания бывают двоякого рода — условные и безусловные. Все эти внутренние веления разделяются на такие, которые для нас обязательны и ценны сами по себе, и на такие, которые обязательны и ценны условно, как орудие для достижения каких-либо других целей. Это можно пояснить рядом конкретных примеров.

Мы ценим порядок, власть, собственность, и соответственно с этим в нашем сознании есть ряд правовых велений: надо заботиться о сохранении порядка, подчиняться власти, уважать чужую собственность. Анализируя все эти внутренние веления нашего сознания, мы увидим, что они имеют для нас обязательность и ценность лишь условную. Порядок, власть, собственность для нас ценны не сами по себе, а как средства для ограждения жизни и безопасности человеческой личности и для ее преуспевания. Человеческая личность для нас и есть та безусловная ценность, которая сообщает обязательное значение и силу всем внутренним правовым велениям нашего сознания. Все те права, которые мы признаем, в конце концов покоятся на первоначальном, безусловном праве человеческой личности. Как только мы отвергнем это право, как только личность перестанет быть для нас ценною, весь правовой порядок тем самым падает в прах.

Таким образом, последнее основание обязательности позитивного права есть такое право, которое составляет вместе с тем и внутренний закон нашего разума, или — что то же — естественное право.

Нетрудно убедиться в том, что предписания естественного права по содержанию своему есть вместе с тем и предписания нравственные, Естественное право — то же, что правда: оно обнимает в себе всю совокупность тех нравственных требований, в силу которых мы подчиняемся или не подчиняемся тому или другому внешнему правовому авторитету: оно заключает в себе всю совокупность тех нравственных норм, в коих, всякий авторитет, всякая человеческая власть и всякое вообще позитивное право находит себе оправдание или осуждение. Лежащая в основе всякого правопорядка обязанность личности подчинять свои цели целям общественным есть, разумеется, обязанность нравственная; и соответствующее этой обязанности право общества господствовать над личностью есть, без всякого сомнения, право нравственное по существу. Та или другая общественная среда руководствуется обычным правом, без всякого сомнения, потому что она считает добром подчиняться авторитету отцов и дедов. Наступают, однако, времена, когда этот авторитет утрачивает свою силу, и нормы, которые когда-то им освящались, заменяются нормами более совершенными, изданными законодателем. Эта замена одного авторитета другим опять-таки обусловливается тем, что общество почитает добром подчиняться авторитету законодателя; обязательность этого авторитета, как и всякого другого, покоится на нравственном праве. Этим правом держится всякая вообще власть; власть же, которая перестала служить благу подданных, падает опять-таки во имя нравственного права.