4. Заключение соглашения о международной подсудности

Заключение соглашения о подсудности представляет собой согласование воли сторон относительно его существенных условий. Порядок заключения соглашения о подсудности, поскольку процессуальное право не устанавливает на этот счет особых правил, подчиняется соответствующим положениям материального права. Например, в Российской Федерации такими положениями будут, в частности, ст. 432 и сл. ГК РФ, в Германии - § 145 и сл. ГГУ, в Швейцарии - ст. 1 и сл. Гражданского кодекса (пятая часть: Обязательственное право).
Применимость норм материального договорного права к регулированию порядка заключения соглашений о подсудности не вызывает возражений. Нередко такое соглашение представляет собой оговорку к материально-правовому договору и подчиняется тому же правовому режиму.
Даже если заключается обособленное соглашение (например, по поводу возникшего спора), в сущности, речь идет о действиях сторон, реализующих свое намерение вступить в договорные отношения. Соответствующие действия стороны предпринимают вне процессуальных отношений, и уже по этой причине нет оснований для обращения к нормам процессуального права. То обстоятельство, что предметом договора является судебная компетенция, не вызывает необходимости установления принципиально иных правил, связанных с его заключением. Здесь, как и при заключении иных договоров, главными являются ясность и определенность того, что его участники действительно пришли к соглашению <1>. Соглашение достигается посредством выражения оферты и акцепта, подчиненных в основном нормам материального права. Среди прочего эти нормы регулируют общие требования, которым должны соответствовать оферта, связанность оферента офертой и возможность его отзыва, требования, предъявляемые к акцепту, срок для акцепта и возможность его отзыва, последствия акцепта, а также определяют признаки и последствия пороков воли (выражения воли под влиянием обмана, насилия или угрозы).

<1> Пункт 7 решения Суда ЕС от 14 декабря 1976 г. по делу 24/76 Estasis Salotti v. Ruwa.

Применимость норм материального права не исключает возможность существования особых правил, обусловленных спецификой предмета соглашения о подсудности. Прежде всего специфичны существенные условия, относительно которых стороны должны согласовать свою волю. Существенными в данном случае являются договоренности о деле или делах, подсудность которых изменяется, и о суде, наделяемом компетенцией. Существенным может быть также условие об исключении компетенции иных судов или, напротив, о сохранении такой компетенции в качестве альтернативной. Не требуется обязательного указания на то, что стороны изменяют именно международную подсудность дела. В силу присущей соглашению о подсудности двойной функции (см. об этом п. 1.4 ч. 1 настоящей главы) договоренность о подчинении возможного спора, например, суду по месту исполнения подрядных работ (российской организацией на территории Украины) будет определять его международную и территориальную подсудность.
Кроме того, могут предъявляться особые требования к изложению предложения заключить соглашение о подсудности. Так, Федеральный суд Швейцарии в свое время требовал, чтобы в тексте типовых условий сделок оно излагалось на видном месте и выделялось шрифтом. Тем самым, по мнению суда, устранялась опасность, что предлагаемую оговорку о подсудности малоопытная сторона оставит без должного внимания <1>.

<1> Это требование, образно именуемое "типографическим правосудием" (typographische Rechtsprechung), Федеральным законом о подсудности 2000 г. не было воспринято.

Заявление одной стороны относительно подсудности возможных споров, изложенное, например, в типовых формулярах или в счете-фактуре, без выражения согласия контрагента к заключению соглашения не приводит. Не может рассматриваться в качестве выражения согласия на договорную подсудность и молчание контрагента <1>.

<1> Ср. с предл. 2 п. 1 ст. 18 Венской конвенции ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи, в соответствии с которым молчание или бездействие не является акцептом.

В соответствии с нормами европейского права соглашение о подсудности не может считаться заключенным, если сторона вступает в договорные правоотношения принятием товара, услуги или совершением встречных действий независимо от того, направлено ли предложение о выборе суда до или после заключения основного договора, если акцепт предложения не выражен достаточно ясно и четко. Создатели Брюссельской конвенции о подсудности и исполнении судебных решений, формулируя положения ст. 17 относительно требований, предъявляемых к оформлению соглашения о подсудности, ставили перед собой цель не только облегчить задачу суда, выясняющего факт заключения соглашения, но и предупредить ситуации, когда бы оговорка о подсудности появлялась в договоре незаметным для одной из сторон образом. Соглашение о подсудности, по их мнению, является результатом подлинного согласования воли сторон, и по этой причине суд не может сделать вывод о наличии соглашения только лишь на основании документа, исходящего от стороны, которая на него ссылается <1>. Эта позиция подтверждена Судом ЕС в решении по делу Salotti v. Ruwa.

<1> Jenard P. Op. cit. S. 601-55-56.

Между итальянской фабрикой по производству мебели (Estasis Salotti, Милан) и германским предприятием, выпускающим оборудование для производства мягкой мебели (Ruwa Polstereimaschinen GmbH, Кельн), в Милане был заключен договор поставки указанного оборудования. Текст договора был изложен и подписан на формуляре германского предприятия. На оборотной стороне формуляра излагались типовые условия, в которых среди прочего предусматривалось, что все споры из договора подлежат рассмотрению в земельном суде Кельна.
В соответствии с этой оговоркой германская сторона предъявила иск к итальянскому партнеру в земельный суд Кельна, который, однако, вынес определение о неподсудности дела. По его мнению, договорные отношения сторон подчиняются итальянскому праву, согласно которому оговорка о подсудности в том виде, как она была введена в условия договора, является недействительной. Это определение было успешно обжаловано в Высший земельный суд Кельна. Апелляционная инстанция пришла к выводу о том, что договор сторон подчиняется германскому праву и в соответствии с его нормами оговорка о подсудности является действительной. Решение Высшего земельного суда было обжаловано ответчиком в Федеральный суд Германии, который счел необходимым обратиться в Суд ЕС с вопросами, касающимися толкования ст. 17 Брюссельской конвенции.
По мнению Суда ЕС, при толковании ст. 17 Конвенции следует исходить из того, что соглашение о подсудности исключает как общую подсудность (ст. 2), так и специальную подсудность (ст. ст. 5 и 6). С учетом возможных последствий указанного соглашения для процессуального положения сторон установленные ст. 17 условия действительности оговорки о подсудности следует толковать ограничительно. Так как статья предписывает необходимость соглашения, суду в первую очередь надлежит проверить, была ли оговорка, на которой основывается его компетенция, предметом согласованной воли сторон, выраженной ясно и определенно. Исходя из этих соображений, Суд ЕС пришел к выводу о том, что требования ст. 17 Конвенции не выполнены, если оговорка о подсудности излагается в типовых условиях, которые используются одной из сторон, и эти условия напечатаны на обороте ее фирменного бланка, на лицевой части которого содержится текст подписанного договора. При таких условиях нет гарантии, что противная сторона действительно согласилась на оговорку о подсудности, изменяющую общие правила судебной компетенции. Иной является ситуация, когда в тексте договора, подписанного обеими сторонами, сделана прямая ссылка на оговорку о подсудности, содержащуюся в общих условиях сделки <1>.

<1> Решение Суда ЕС от 14 декабря 1976 г. по делу 24/76 Estasis Salotti v. Ruwa.

В то же время считается, что соглашение о подсудности не обязательно должно заключаться в виде прямых и отдельно выраженных оферты и акцепта. Достаточным может оказаться поведение сторон, позволяющее сделать вывод о достижении между ними договоренности <1>. Впрочем, действие этого правила может ограничиваться. В соответствии со ст. 63 Регламента лицо, имеющее место жительства в Великом герцогстве Люксембург, связано соглашением о подсудности, если оно заключено в письменной форме или подтверждено письменно, как это предусмотрено п. "а" абз. 1 ст. 23 Регламента <2>.

<1> Kropholler J. Op. cit. S. 238 - 239; Auer S. Op. cit. S. 606-330.
<2> Эта оговорка касается только соглашений о подсудности споров, возникающих из договора поставки товара или договора об оказании услуг, если место поставки или оказания услуг находится в Люксембурге.

Повышенные требования к изложению условий соглашения о подсудности в практике европейских судов соседствуют с терпимым отношением к ситуации, когда типовые условия, содержащие оговорку о подсудности, составлены на языке, который для стороны договора является иностранным. Так, Федеральный суд Германии считает возможным распространять типовые условия на сторону, которая не владеет языком, на котором они были изложены, если в ходе переговоров и в тексте договора сделана ссылка на общие условия сделки и эта сторона выразила безоговорочное согласие на заключение договора. Если она считала важным то обстоятельство, что для нее типовые условия непонятны, то ей следовало бы их отклонить. Ее молчание на этот счет рассматривается как принятие этих условий. Последующее утверждение об отсутствии согласия на оговорку о подсудности, по мнению германских судов, противоречит принципу добросовестности <1>. Позиция Суда ЕС, изложенная в решении по делу Elefanten Schuhe v. Jacqmain, также позволяет сделать вывод о том, что сам по себе факт составления соглашения о подсудности на иностранном для одной из сторон языке не влечет за собой его недействительность <2>.

<1> Решение от 31 октября 1989 г. // Praxis des Internationalen Privat- und Verfahrensrechts, 1991. S. 326.
<2> Пункт 27 решения Суда ЕС от 24 июня 1981 г. по делу 150/80 Elefanten Schuhe GmbH v. Pierre Jacqmain.

Не в полной мере соблюдаются концепция подлинного согласования воли сторон и принцип свободы волеизъявления в случаях, когда определяется действие оговорки о подсудности, содержащейся в уставе или ином акте, который регулирует комплекс внутренних отношений какого-либо объединения, например акционерного общества. Если следовать указанным исходным положениям, то вряд ли можно говорить о заключении соглашения в ситуации, когда акционер на собрании акционеров при принятии решения о включении оговорки о подсудности в устав АО голосовал против или, приобретая акции АО, в уставе которого имеется оговорка о подсудности, заявил о своем возражении против нее. Тем не менее в интересах правовой определенности и по прагматическим соображениям практикой Суда ЕС такая оговорка распространяется на всех акционеров, даже если они голосовали против включения оговорки в устав или стали акционерами после ее появления. Эта практика оправдывается тем, что лицо, оставаясь или становясь акционером, тем самым выражает свое согласие с положениями о подсудности, содержащимися в уставе АО. Соответственно судебная компетенция, основанная на оговорке в уставе, рассматривается в качестве договорной и подпадает под действие ст. 23 Регламента (ст. 17 Конвенций) <1>. Из данного подхода логически следует, что оговорка о подсудности публично-правового объединения, членство в котором является обязательным, соглашением считаться не может и его участников не связывает <2>.

<1> Решение Суда ЕС от 10 марта 1992 г. по делу 214/89 Powel Duffryn v. Petereit.
<2> Auer S. Op. cit. S. 606-331.

Заметим, что интерпретация положений общеевропейского права может не совпадать с толкованием аналогичных норм внутригосударственного права. Так, швейцарские юристы, комментируя ст. 9 Федерального закона о подсудности, полагают, что коль скоро закон допускает возможность изменения судебной компетенции в силу именно соглашения сторон, то оговорка о подсудности, содержащаяся в уставе общества, связывает лишь тех лиц, которые определенным образом выразили свое согласие с ней. Соответственно оговорка будет связывать учредителей общества, подписавших его устав, в который она была включена, и акционера, который подписал устав в последующем, а также лиц, которые подавали заявление о вступлении в общество. Должно ли в данном заявлении содержаться прямое согласие с оговоркой о подсудности или достаточно акцепта всего устава в целом, является предметом дискуссий. Г. Райсер отдает предпочтение первой альтернативе <1>. По мнению М. Вирта, достаточным является общее согласие, например, в такой формулировке: "...принимаю к сведению устав Общества и признаю все его положения обязательными" <2>.

<1> Reiser H. Gerichtsstandvereinbarungen nach IPR-Ges. Diss. Zurich, 1989. S. 121.
<2> Wirth M. Op. cit. S. 210.

Анализ норм общеевропейского права показывает, что необходимость достижения соглашения для изменения судебной компетенции в полной мере игнорируется во внутренних отношениях, предметом которых является доверительная собственность. Доверительная собственность может возникнуть не только на основании договора, но и в силу односторонней сделки, т.е. в результате одностороннего волеизъявления. Согласно Регламенту и Конвенциям если условия, определяющие статус доверительной собственности, предусматривают, что иски, предъявляемые к учредителю, доверительному собственнику или бенефициару, должны рассматриваться в суде либо в судах государства-участника, то этот суд или эти суды обладают исключительной компетенцией, если предметом иска являются права или обязанности по доверительной собственности (абз. 4 ст. 23 Регламента, абз. 3 ст. 17 Конвенций). Таким образом, условие доверительной собственности о подсудности, установленное в одностороннем порядке, связывает участников соответствующих правоотношений независимо от их согласия.
Правовое регулирование порядка заключения соглашений о подсудности при схожести основных моментов обнаруживает различия в национальных правовых системах. Поэтому если в соглашении о подсудности присутствует иностранный элемент (например, оно заключается за границей или стороны выбирают суд иностранного государства), значение имеет вопрос: право какого государства должно применяться? В случаях, когда соглашение о подсудности представляет собой оговорку в договоре, оно в части порядка заключения должно подчиняться тому же праву, что и договор. Предлагаемое решение следует из акцессорного (вспомогательного) назначения соглашения. Его главная цель - определить место рассмотрения спора, который может возникнуть из договорных отношений между сторонами, и его подчинение праву, применимому к обслуживаемому правоотношению, представляется вполне логичным. Кроме того, тем самым обеспечивается единство правового режима договора.
Исходными положениями, по которым в отечественных и зарубежных судах определяется право, подлежащее применению к договорным обязательствам, являются принцип автономии воли и принцип наиболее тесной связи. Первый - основной и означает свободу сторон выбирать право, которому они подчиняют свои договорные отношения (см., например, ст. 1210 ГК РФ, ст. 3 Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г. (далее - Конвенция 1980 г.), ст. 27 Вводного закона ГГУ, ст. 116 МЧП Швейцарии). Стороны могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210 ГК РФ), в том числе особым образом определить и право, которому они подчиняют оговорку о подсудности.
Второй принцип действует, если между сторонами нет соглашения о выборе права, и предписывает применять право той страны, с которой правоотношение или договор наиболее тесно связаны (п. 2 ст. 1186, ст. 1211 ГК РФ, ст. 4 Конвенции 1980 г., ст. 28 Вводного закона ГГУ, ст. 117 МЧП Швейцарии).
Когда заключается отдельное соглашение о подсудности, право, подлежащее применению, целесообразно определять посредством коллизионных норм, относящихся к тем требованиям, подсудность которых стороны намерены урегулировать данным соглашением. Например, если стороны желают договориться о том, в судах какого государства будет рассматриваться иск о возмещении вреда, причиненного в результате противоправного действия, то порядок заключения соглашения подчиняется праву, на которое указывают, в частности, ст. 1211 ГК РФ, ст. 40 Вводного закона ГГУ, ст. 133 и сл. МЧП Швейцарии. В данном случае стороны также имеют возможность договориться о применении иного права.
Итак, порядок заключения соглашения о подсудности, обремененного иностранным элементом, регулируется правом, которое выбрали стороны или к которому отсылают коллизионные нормы, относящиеся либо к договору, в который соглашение включено в виде оговорки о подсудности, либо к требованию, подсудность которого данным соглашением изменяется. При обращении к коллизионному регулированию возникает вопрос: коллизионные нормы какого государства должны определять право, устанавливающее порядок заключения соглашения о подсудности? В условиях отсутствия подлежащего применению международного договора, в котором соответствующие коллизионные нормы унифицированы, суды каждого государства руководствуются своим коллизионным правом. Следовательно, может получиться так, что заключение соглашения будет оцениваться на основе различных правовых систем, в частности, той, к которой отсылает коллизионная норма (а) государства, суд которого наделяется компетенцией; (б) государства, суд которого лишается компетенции (например, если в нарушение соглашения в этот суд подается иск); (в) государства, суд которого рассматривает ходатайство о приведении в исполнение решения, которое принято иностранным судом, действовавшим на основании соглашения о подсудности. Единообразие в решении этого вопроса может быть достигнуто с помощью международного договора, например, посредством установления приоритета права государства выбранного суда или признания постановления суда, который первый установил факт наличия или отсутствия между сторонами соглашения о подсудности.