Печать
PDF

Глава 4. Форма государства

Posted in Теория государства и права - Теория государства и права (Чепурнова, Серёгин)

Глава 4. Форма государства

§4.1. Соотношение категорий «форма государства» и «форма правления»
§4.2. Виды формы правления
§4.3. Форма государственного (политико-территориального) устройства
§4.4. Форма государственного (политического) режима

§4.1. Соотношение категорий «форма государства» и «форма правления»

В философии под формой понимают, прежде всего, внешнее очертание, наружный вид или внутреннее строение какого-либо предмета, зачастую определяющего процессы собственного становления и развития в объективной действительности. Вместе с тем, исследуя характеристики вещественного мира, человеку, как субъекту познания, не стоит забывать, что категория формы тесно взаимосвязана с содержательной стороной материи. Поэтому изучение феномена политической организации общества, уяснение социального назначения публичной власти невозможно без постижения системных образов государственного механизма, функционирующего в рамках правовых предписаний. В юриспруденции для анализа публичного властвования государственных учреждений используется методологическая дефиниция “формы правления”, неоднозначно трактуемая в правовой литературе различных исторических эпох и стран. Плюралистическое толкование данной категории обусловлено тем, что многочисленные юридические школы отталкиваются в интеллектуальном осмыслении формального конструирования верховной власти суверенных держав от двух фундаментальных философских точек зрения: идеалистической или материалистической. Первая рассматривает идею как основополагающую сущность материи, выраженной в форме, а вторая опирается на внешние, осязаемые признаки вещественного развития общественных отношений и явлений, определяющих их структуру и предназначение.
Идеалисты (И.Е. Андреевский, Л.А. Тихомиров, И.А. Ильин, И.Л. Солоневич и др.) считают, что форма правления есть проявление народного правосознания, национального духа, нравственности или религиозного мировоззрения.
В противовес им, материалисты (В.С. Петров, А.И. Денисов, В.М. Сырых и т.д.) доказывают обусловленность любой модели политической власти в государстве вещественноосязаемыми факторами и социальными закономерностями: обширностью либо ограниченностью территории, уровнем развития экономики, географическим положением страны, плотностью населения, соотношением классовых сил в обществе и т.д. При таком подходе содержание считается определяющей стороной целого, представляет единство всех составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и тенденций, а форма предстает лишь способом существования и выражения материи.
Так, в марксизме форма правления неразрывно связана с соотношением классовых сил в обществе, характером производственных отношений, уровнем культуры, традициями и внешнеполитическими реалиями, существующими в определенных исторических условиях. Другими словами, форма правления представителями этого направления объясняется через классовую сущность самого государства, в рамках которого происходит соединение правящего класса с аппаратом публичного господства, превращающего волю власть имущих лиц в нормы права, общеобязательные для всех индивидов, проживающих на подконтрольной им территории.
В целом, следует признать, что, несмотря на значительные различия в подходах к определению формы правления, эти теоретические позиции имеют и ряд общих методологических установок.
Во-первых, они признают зависимость функционирования человеческого общества от определенной формальной деятельности, которая строго регламентирует юридические, нравственные и эстетические нормы, регулирующие поведение людей.
Во-вторых, любая форма рассматривается ими сквозь призму содержания. В-третьих, идеалистический и материалистический подходы к анализу формы правления являются ограниченными для понимания всех аспектов организации политической власти в государстве.
Западноевропейские юристы пытаются избежать вышеприведенных трудностей путем отказа от выработки единого понимания какого-либо определения вообще. Они стараются исследовать лишь видовые качества политических систем. Так, немецкий государствовед Ф. Гизе выделяет три формы правления: абсолютизм, конституционализм и парламентаризм. Более того, он вводит понятие конституционного типа государства, в рамках которого описывает монархию, аристократию и демократию. Мюнхенский профессор Г. Навяски, вообще, смешивая понятия “тип”, “политический режим” и “форма”, говорит о либеральных, демократически-эгалитарных, социалистических и националистических видах государств. Французский ученый Ж.-П. Жакке, например, в основу градации форм правления ставит принцип разделения властей. По его мнению, те государства, которые знают относительно автономное существование органов законодательной, исполнительной и судебной компетенции, имеют либо президентскую форму правления, как в США, либо парламентскую, как в ФРГ. Страны, отвергающие принцип разделения властей, при организации аппарата публичного управления народом используют диктаторскую (авторитарную) форму правления (Германия 1933-1945 гг.) или режим собрания (III республика во Франции, СССР, Швейцария и т.д.).
Кроме того, Ж.-П. Жакке говорит еще о демократии - особой форме правления, служащей воплощением народного суверенитета. На практике она делится на два вида: прямое (референдум, свободные выборы и т.д.) и представительное народоправство (деятельность депутатов и других избираемых гражданами должностных лиц). Соотечественник Ж.-П. Жакке политолог Ф. Бенетон формами правления называет “модальности организации политического режима, определяемые взаимодействием между институциональной и партийной системами”. Он считает, что “на сегодняшний день существует два типа институциональных систем: парламентская... и президентская...”.
Главным недостатком данных методологий является смешение критериев градации различных способов организации власти, таких как доктринальное содержание идеологических установок публичного управления и приемов определения волеизъявления широких масс населения. Вследствие этого, с помощью классификационных шаблонов различных форм правления разработанных Ж.-П. Жакке и Ф. Бенетоном, невозможно точно описать государства, в которых монархи возглавляют правительство, а законодательством занимаются избранники народа (например, Хашимитское Королевство Иордания).
По мнению В.Е. Чиркина, страны, тяготеющие к формам правления, противоположным тем, что закреплены в их конституциях, могут иметь смешенные, “гибридные” признаки. Для таких государств он разрабатывает новую классификацию: “монархические республики” (ОАЭ, Малайзия, Великобритания, Япония), “республиканской монархии” (КНДР, Уганда, Тунис), полупрезидентские (Франция) и полупарламентарные республики (ФРГ). Представленная классификация державного управления вовсе не нова для отечественной юридической науки. Так, еще в начале XIX столетия М.М. Сперанский в работе “Руководство к познанию законов” описывал смешанные республики и монархии, а 50 лет спустя К.Д. Кавелин предлагал установить в России “самодержавную республику”.
Полагаем, что данные градации верховной власти в государстве, страдают внутренней противоречивостью, ибо они пытаются искусственно установить консенсус между реально существующими публичными отношениями и господствующими политическими догмами в обществе. Стоит помнить, что посреди двух противоположных мнений лежит не истина, а проблема, которую необходимо решать. Для этого лучше всего подходит классическая система разделения формы правления на монархии и республики. Ведь “наиболее правильной является, та классификация государств, - писал В. М. Хвостов, - в основу которой положены различия в организации верховной власти”, олицетворяющейся единоличным самодержцем или совокупностью представительных органов.
Вместе с тем государство на всем протяжении своего исторического развития имеет только ему присущие полномочия и обязанности, которые осуществляются посредством специального аппарата публичного господства. В результате этого возникают особые правоотношения, регулирующие структурирование и функционирование верховного управления в стране, которое в каждом отдельном случае имеет индивидуальные особенности. Причиной публичного многообразия видов государственной организации высшего уровня политического механизма являются специфические стереотипы правового сознания того или иного народа, занимающего главенствующее положение в державе. Практически всегда юридические конструкции конституционного господства верховной власти нивелируются фактическими общественными отношениями, отражающими интеллектуально-нравственную оценку людей существующего и желаемого правопорядка. И “если законодатель не будет идти на поводу народного правосознания, - пишет А.И. Овчинников, - то своим “независимым” правотворчеством он будет лишь увеличивать объем “права в книгах”, которое никто не будет реализовывать”.
Таким образом, исследователь формы правления должен учитывать, что любой юридический институт связан с породившей его национальной культурой. По этому поводу М. Вебер справедливо утверждал: “При полной формальной идентичности значимых правовых норм культурное значение нормированных правовых отношений, а тем самым и самих норм, может быть совершенно различным”.
Следовательно, характер публичного управления гражданами в государствах мира может принимать разнообразные формы, зависимые “частью от теоретических соображений, но еще в гораздо большей степени от состояния общества”.
Данные обстоятельства легко объясняются мировоззрением К.Н. Леонтьева, считавшего, что форма есть идея, заключенная в материи. Поэтому способ публичной конкретизации политических идей является процессом формулирования правовых норм, который есть функция правосознания.
Испытывая воздействие вышерассмотренных факторов, современная юриспруденция, как и любая другая гуманитарная отрасль научного знания (философия, политология, социология и т.д.), не выработала единственно верного, универсального понятия, описывающего феномен формы государства. Поэтому справедливо утверждение столетней давности Л. Гумпловича о том, что “учение о различии государств или о государственных формах является столь же шатким и неустановленным, как и определение понятий государства”.
Большинство отечественных правоведов (А.Б. Венгеров, М.Н. Марченко, Н.И. Матузов, А.В. Малько, В.С. Петров, А.М. Скоков, В.М. Сырых, В.Е. Чиркин и др.) последние шестьдесят лет под формой государства понимают совокупность трех элементов: формы правления, формы государственного устройства и государственного (политического) режима. При этом форма правления рассматривается ими в качестве системы органов верховной государственной власти. Под формой государственного устройства они понимают особенности взаимодействия центрального аппарата публичного управления страной с региональным. Государственный (политический) режим для представителей данного направления является конкретным проявлением способов осуществления государственной власти в отдельно взятых исторических условиях.
В отличие от вышеизложенной позиции, в 1956 году Г.Н. Манов предложил отождествлять политический режим с понятием формы государства в целом, а форму правления и форму государственного устройства исследовать как его составные части.
Болгарский ученый В. Цонев считает, что между формой государства и формой правления нет никакого различия и эти категории абсолютно идентичны друг другу.
По мнению А.И. Денисова, форму государства следует анализировать в узком и широком смысле: в первом случае, это образ правления и государственного устройства, а во втором - лишь форма правления.
Достаточно оригинальный подход к пониманию формы государства предложил Д.А. Керимов, который выделил внутреннюю и внешнюю форму государства. В рамках внутренней формы государства описывался политический режим, а внешняя - состояла из формы правления и формы государственного устройства.
А.Г. Лапшин считает, что политический режим не является структурным элементом формы государства, так как он характеризует его сущность, а не материальное проявление в лице верховных и территориальных органов публичного управления страной.
Теоретик конституционного права А.А. Мишин утверждает, что форма государства имеет бинарную структуру: с одной стороны, она включает в себя форму правления, а с другой - форму государственного устройства.
С.А. Комаров видит в государстве, как и в любом другом объекте, совокупность двух систем: функциональной (динамической) и организационной (статической). В рамках его концепции форма государства в динамическом аспекте считается политическим режимом, а в статическом - формой правления и формой государственного устройства.
Для Л.П. Рожковой, “форма государственного устройства в значительной мере производна от формы правления, поэтому оба эти понятия могут охватываться” общей дефиницией “форма государства”, под которой “целесообразно было бы понимать, прежде всего, форму правления, а форму государственного устройства рассматривать как конкретизирующий признак, - пишет она, - позволяющий дополнительно классифицировать формы государства” в пределах основных градационных разрядов.
Данная дискуссия еще более осложняется тем, что некоторые ученые (например, А.Б Венгеров, С.А. Комаров и В.В. Лазарев) в качестве равнозначного термина “форме государства” используют понятие “устройство государства”. Но дореволюционная юридическая мысль под формой государственного устройства фактически подразумевала современную концепцию формы правления. Так, Б.Н. Чичерин писал: “Государственное устройство определяется строением верховной власти, которая является владычествующим элементом в государстве. Различное строение верховной власти составляет различные образы правления”. Этой точки зрения придерживались Г.Ф. Шершеневич, И.А. Ильин, И. Ленин и др.
Зарубежные авторы не только не разрешают сложившиеся противоречия, а, наоборот, чрезвычайно обостряют научный спор о понимании формы государства. Например, Ж.-П. Жакке различает две формы государства: унитарное и федеративное, ограничиваясь анализом территориального господства публичной власти в стране. Швейцарский автор М. Имбоден, исходя из теории разделения властей, называет четыре типа формы государства: монистический, дуалистический, тринитарный и квадративный.
По мнению О.И. Чистякова, для того чтобы выйти из этой запутанной ситуации, необходимо заменить категорию “формы государства” понятием “государственный режим”, а форму государственного устройства - “организацией государственного единства”.
Вместе с тем новые терминологические наименования вряд ли способны объединить различные научные направления, ибо юриспруденция не стоит на месте и постоянно обогащается знаниями, идеями и фактами. Так, изменчивость, неустойчивость, способность к эволюции (инволюции) форм государства предлагается анализировать в рамках категории политической динамики. А.И. Овчинников и А.А. Тащиян доказывают целесообразность того, что форма государства должна рассматриваться не только в пределах ее основных компонентов: формы правления, формы государственного устройства, политического режима, но и с учетом дополнительного элемента: политико-правового режима национальных отношений, раскрывающего специфику этнической структуры политического механизма конкретного государства. И.А. Иванников считает, что в будущем большое теоретическое значение приобретет исследование “гетерогенных и гетерономных факторов форм государства”, отражающих степень зависимости и соответствия форм конкретных государств исторически сложившимся общественным отношениям. Данная тенденция прослеживается в попытке белорусских ученых А.Ф. Вишневского, Н.А. Горба- тока и В.А. Кучинского объединить в определении понятия формы государства рациональные и иррациональные основы публичного управления: организацию и устройство политической власти, социальное назначение государственных институтов, исторические, экономические и национальные особенности державы, уровень развития демократии в стране. Кроме того, эти авторы соглашаются с тем, что в конечном счете форма государства представляет собой сложную “причудливо переплетенную совокупность его признаков, сформировавшихся под воздействием объективных и субъективных причин, отличающих одно государство от другого”. В.Д. Перевалов дополняет учение о форме государства категорией “публичный порядок”, в основе которого базируются традиции гражданского общества, менталитета населения, правосознания чиновников, отношение государства к гражданам, обычаи делового оборота и т.д.
Таким образом, исследователь формы государства обязан не только рассматривать внешнюю структуру публичных учреждений страны, но и учитывать идеальные компоненты политического устройства, которое, по справедливому замечанию Э.А. Позднякова, “есть продукт и манифестация собственного духа данного народа и ступени развития его сознания”. Следовательно, уникальное состояние национального социума требует организации народа в самобытную форму государства. Вместе с тем абстрактные образы правления имеют значение достаточно относительное. Поэтому “самая идеальная теория государственной формы останется мечтой или произведет только смуту, - отмечал Б.Н. Чичерин, - если она не отражает жизненные условия, к числу которых принадлежат особенности народа, склоняющие его к тому или другому политическому устройству”. По мнению И.Е. Андреевского, связано это с тем что, в форме любого государства выражена его нравственная природа, отношение к общечеловеческому прогрессу, гражданским свободам личности, интересам отдельного лица и всего общества в целом. Но такая позиция вовсе не является основанием для отрицания классической интерпретации формы государства через совокупность трех элементов: формы правления, формы государственного устройства и государственного (политического) режима, так как основания своего генезиса они черпают в первичных признаках государственности - народе, власти, территории. Кроме того, правовой союз лиц, которым является государство, должен иметь всеобщий интерес, заставляющий громадные массы населения выступать как единое целое на международной арене. Отсутствие политического согласия в стране чревато анархией, гражданскими войнами и распадом некогда целостного государственного организма. Ключевую роль в формировании духовного единства граждан любой державы играют укоренившиеся в народе обычаи, нравы, культурные ценности, религиозные догмы и стереотипы мышления. Все эти факторы концентрированно выражаются или черпают свою силу в правосознании индивидов, которое приводит в действия механизмы, структурирующие форму публичного господства в обществе. По существу, посредством политической власти духовно-нравственная идея государства под влиянием человеческой воли и интеллекта превращается в реальный исторический процесс. Следовательно, прав И.А. Иванников, предлагающий в качестве дополнительного критерия категории формы государства рассматривать наличный уровень правосознания населения конкретной страны. Наряду с этим, правосознание народа не стоит выделять в самостоятельный компонент формы государства, так как оно является органической частью формально юридических и фактических конструкций формы правления, формы государственного (политико-территориального) устройства и государственного режима.
Кроме того, материализация правосознания в порядке формирования и деятельности высших органов государственной власти опосредуется правовым мышлением, представляющим собой “процесс понимания окружающей индивида социально-правовой действительности”, результатом которого являются особые привычки и стереотипы поведения. В результате такого генезиса державных институтов публичного управления выстраивается комплексная цепочка формально-правового, идеологического и политико-аппаратного единства, составленного из правового сознания и системы высших органов государственной власти, соединенных в общую категорию формы государства посредством правового мышление.
Исходя из этого, следует сделать ряд выводов.
1. Форма государства есть собирательное понятие, состоящее из совокупности трех элементов: формы правления, формы государственного (политико-территориального) устройства и государственного режима (способов осуществления публичного господства), отражающих специфику правосознания и правового мышления населения страны.
2. Под формой правления необходимо понимать исторически сложившуюся модель организации верховной государственной власти, функционирующей в рамках и на основе особых видов правосознания и правового мышления народа (республиканского или монархического).