§ 1. Курс на ускорение социально-экономического развития советского общества. 1985—1986 г.

§ 1. Курс на ускорение социально-экономического развития советского общества. 1985—1986 г.

Начало перемен
Апрельский (1985) пленум ЦК КПСС
Перемены в общественно-политической жизни
Новые черты в экономической политике
“Революция ожиданий”
Чернобыльская катастрофа
“Новое мышление” во внешней политике
От “ускорения” к “перестройке”

Начало перемен

Начало масштабных реформ в СССР обычно связывают с 1985 г., когда партию, а фактически и государство, возглавил М. С. Горбачев. Между тем одни исследователи называют “отцом перестройки” Ю. В. Андропова, другие выделяют “эмбриональный период” перестройки (1983-1985), не без оснований полагая, что в первой половине 1980-х годов СССР постепенно входил в стадию реформирования.
К началу десятилетия изменения в стране сделали возможными и во многом неизбежными глубокие преобразования сложившихся социально-экономических и политических отношений. Обусловлено это, с одной стороны, тяжелой ситуацией в экономике, с другой — изменениями в советской политической элите. В начале 1980-х ушли из жизни А. Н. Косыгин, М. А. Суслов, Л. И. Брежнев, А. Я. Пельше, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, К. У. Черненко — последняя когорта руководителей, которые получили политическую закваску в сталинское время и занимали охранительные позиции в отношении модели социализма и взглядов на характер мирового развития, сформированных в 1930-1950-е годы. Им на смену приходили совсем другие лидеры.
М. С. Горбачев принадлежал к поколению, которое формировалось на волне десталинизации после XX и особенно — XXII съезда партии. По сути, это было первое “непуганое” поколение будущих политиков: они не пережили атмосферы репрессий, были намного внутренне свободнее и более образованны. В хрущевские времена в советском обществе, особенно в интеллигентской среде, стало укореняться разномыслие. Свою роль сыграла и большая открытость СССР послесталинского времени, возможность ознакомления с жизнью стран, которые добились наиболее значимых успехов в своем развитии. Все это делало горбачевских сверстников более подготовленными к отходу от тех канонических положений социалистической теории, которые тормозили развитие советского общества в конце XX в.
Переходный характер внутриэлитных отношений и связанной с ними политики проявился вскоре после смерти Л. И. Брежнева. Сменивший его Ю. В. Андропов осознавал необходимость серьезных перемен в СССР, однако предполагал осуществлять их постепенно, ограничиваясь первоначально экономической сферой. Именно такие осторожные преобразования проводились в период его правления. В то же время Андропов начал подбирать “команду” тех, кто был готов энергично взяться за совершенствование социализма. Существуют свидетельства, согласно которым он поощрял инициативное поведение Горбачева, видя в нем возможного преемника. В период правления К. У. Черненко тот уже утвердился в качестве второго лица в партии, которую закономерно возглавил в марте 1985 г.
Однако наличия лишь одной политической воли было недостаточно для вывода страны из кризисного состояния. Многое зависело от представлений о том, как это сделать, и здесь любой потенциальный советский реформатор неизбежно сталкивался с большими трудностями. С одной стороны, новый лидер и его сторонники привлекали в качестве консультантов и советников таких известных ученых, как А. Г. Аганбегян, Г. А. Арбатов, О. Т. Богомолов, Т. И. Заславская, Л. И. Абалкин, Р. А. Белоусов, Н. Я. Петраков, С. А. Ситарян, имевших, по словам Н. И. Рыжкова, “нестандартные наработки и крамольные мысли”, которые теперь были востребованы. С другой — до средины 1980-х годов, в силу идеологических причин, усилия экономистов концентрировались на развитии марксистской доктрины. Принципиальные же достижения последующего периода были связаны с ее опровержением. А поскольку в советской экономической системе отсутствовали механизмы, которые являются основным предметом изучения современной экономической науки: конкурентные рынки, сложная банковская система, валютные биржи, финансовые инструменты и т.д. — экономисты развивали преимущественно теорию планирования.
К началу перестройки в стране, за редким исключением, не было специалистов-теоретиков по макроэкономике, рынкам капитала и труда, международным финансам, теории производственных организаций. Это дает основания утверждать, что реформы второй половины 1980-х “не были подготовлены в плане идейно-теоретическом и организационно-прикладном” и “концепция перестройки и практика во многом является чистой импровизацией” (Г. X. Попов).

Апрельский (1985) пленум ЦК КПСС

После смерти К. У. Черненко в марте 1985 г. на пленуме ЦК КПСС новым Генеральным секретарем был избран М. С. Горбачев. Избрание молодого, энергичного лидера отражало стремление как общества в целом, так и политической элиты к давно назревшим переменам. Проработанного плана реформирования у Горбачева и его единомышленников не было. Но их объединяло желание разгрести накопившиеся “завалы”, преодолеть стагнацию, придать больший динамизм построенной в СССР общественной системе, ускорить социально-экономическое развитие страны. Осуществить это предполагалось перегруппировкой и концентрацией сил и средств на главных направлениях. В политическом плане задачи нового этапа формулированы в выступлении Горбачева на апрельском (1985) пленуме ЦК КПСС. Генеральный секретарь говорил о необходимости повышения темпов социально-экономического развития. При этом на первый план выдвигались задачи перевода производства на рельсы интенсификации, ускорения научно-технического прогресса. Для реализации масштабных задач предлагалось “решительно поднимать ответственность кадров, организованность, дисциплину”. В ускорении центральное место отводилось машиностроению. Темпы его развития предстояло повысить в полтора — два раза, быстро перейти на производство новых поколений машин и оборудования. Первостепенное внимание предполагалось уделить совершенствованию станкостроения, ускорению развития вычислительной техники, приборостроения, электротехники и электроники как катализаторов научно-технического прогресса. Прозвучало намерение решительно ликвидировать ведомственные барьеры в агропромышленном комплексе.
В числе приоритетных была названа подготовка Комплексной программы развития производства товаров народного потребления и сферы услуг. На пленуме говорилось о необходимости удовлетворить потребности населения в садовых участках, изменить ситуацию в здравоохранении, продвинуть школьную реформу, улучшить материальное положение ряда массовых социальных групп. Горбачев поставил вопрос о “перестройке” стиля и “гласности” работы в партийных и государственных учреждениях. С большим одобрением воспринимались заявления нового лидера о недопустимости застоя в движении кадров, назревшей потребности выдвигать молодых, инициативных работников, о роли “человеческого фактора”.

Перемены в общественно-политической жизни

Первые позитивные перемены в наибольшей мере проявились в общественно-политической атмосфере. Она во многом определялась личностными качествами нового лидера. “Умное улыбчивое лицо с правильными чертами, необычайно выразительные глаза... ладная, чуть полноватая, но подтянутая фигура; уверенная манера держаться; открытость и доброжелательность в сочетании со строгостью и властным видом. Словом, он весь соткан из обаяния, и этого было достаточно, чтобы с первых появлений на экране и на улице завоевать симпатии” — так воспринимали его современники. “Эффект Горбачева” усиливался и благодаря невольным сопоставлениям нового генсека с его предшественниками. Кроме того, несколькими хорошо продуманными акциями Горбачев сразу заявил о своей особой близости к народу. Этому способствовали его поездки в Ленинград, Киев; на московские заводы и в подмосковные колхозы; на Урал, Север, Дальний Восток; в некоторые республики, где он часто “без бумажки” общался с “трудящимися”. Благоприятное впечатление произвело пресечение Горбачевым попыток возродить унизительную традицию восхваления вождей.
Постепенно набирала темпы его “кадровая революция”. Позитивное впечатление производило избавление от престарелой когорты партийных и государственных деятелей, выдвинувшихся при Брежневе. В 1985-1986 гг. важных постов лишились Г. А. Алиев, В. В. Гришин, Д. А. Кунаев, Г. В. Романов, Н. А. Тихонов. Зато в числе первых в центральном партийном аппарате их получили Н. И. Рыжков, Е. К. Лигачев, Э. А. Шеварднадзе, Л. Н. Зайков, Б. Н. Ельцин. К началу 1987 г. было заменено 70% членов Политбюро, 60 — секретарей областных партийных организаций, 40 — членов ЦК КПСС, ставших ими при Брежневе. Изменения шли сверху вниз. С 1986 по 1988 на уровне горкомов и райкомов заменено 70% руководителей. Еще более высокими темпами заменялись хозяйственные управленцы. Из 115 членов Совета Министров СССР, назначенных до 1985 г., в первый год пребывания Горбачева у власти сменилась одна треть, в 1988 г. их осталось 22, а в 1989 — 10. Ротация продолжалась и позднее.
Широкий общественный резонанс получили действия нового первого секретаря московского ГК КПСС Б. Н. Ельцина, который провел настоящую чистку столицы от гришинских кадров в горкоме и райкомах партии. Он изначально выделялся из горбачевских выдвиженцев своей решительностью. Например, в декабре 1985 г. выступил с остро критической речью в Ташкенте о ситуации в Узбекистане, который стал одним из первых полигонов для разоблачений коррупции, расцветшей в брежневскую эру.
На смену, пожилым, утратившим динамизм руководителям, часто подолгу “сидевшим” на своих местах, как правило, приходили люди молодые, энергичные, стремящиеся “развернуться”. Это отражало давно назревшую общественную потребность уйти от “геронтократического” правления. Со временем, однако, темпы и масштабы перемен начали вызывать настороженность. Их стали называть “кадровой чисткой”, сопоставимой со сталинской “кадровой революцией”. При очень быстрой смене кадров нарушается преемственность в работе, дестабилизируется система управления.
Благотворное воздействие на атмосферу первых лет горбачевского правления оказало расширение информированности общества. Этот процесс разворачивался постепенно, шел по нарастающей, ни у кого не вызывая протеста. Люди стали больше узнавать о замалчиваемых ранее страницах прошлого, экономических и социальных проблемах. Определенные итоги первого “послеапрельского” года подведены в материалах XXVII съезда КПСС (конец февраля 1986). В принятых им новой редакции Программы КПСС и Директивах на 12-ю пятилетку отчетливо обозначен курс на ускорение социально-экономического развития советского общества. В 1986-1990 гг. планировалось увеличить промышленную продукцию — на 21-24%, продукцию сельского хозяйства — вдвое. Ставилась задача догнать в 2000 г. США по уровню промышленного производства.

Новые черты в экономической политике

В 1985 1986 гг. назревшие в стране экономические проблемы пытались решать преимущественно административными методами, вопрос о создании экономических механизмов реализации поставленных задач звучал в самой общей форме. Чрезвычайно показательной для начального этапа реформ является антиалкогольная кампания — первое крупное комплексное мероприятие новых лидеров, последовательно осуществлявшееся в 1985-1988.
Это имело большой политический смысл. Речь шла не только о хронической, но и о постоянно прогрессировавшей социальной болезни. “Пьяные” деньги давно и активно использовались бюджетом, а предпринятые ранее попытки “борьбы против пьянства и алкоголизма” фактически носили лицемерный характер: государству катастрофически не хватало средств, и отказываться от надежных источников финансовых поступлений оно не решалось. Упор на “пьяные” деньги, паразитирование на теневых чертах человеческой натуры были результатом неспособности добиваться бюджетного успеха более “квалифицированным” путем. Начатая в мае 1985 г. борьба против пьянства и алкоголизма свидетельствовала о серьезности намерений нового руководства взяться за решение сложнейшей проблемы. В целом она была встречена доброжелательно, хотя многие ставили под сомнение возможность ее успешного завершения. Кампания велась преимущественно административными методами, что было в традициях тех лет, когда параметры проводимых преобразований регламентировались “сверху”. В то же время, некоторые члены нового руководства изначально предупреждали о ее бессмысленности, указывая прежде всего на риск недополучения денег в бюджет. Однако победила позиция сторонников более широкого взгляда на проблему, которые помимо политических приводили также экономические доводы. По их расчетам, сокращение потерь от пьянства на производстве (они оценивались в 80-100 млн руб. ежегодно) вместе с постепенным свертыванием выпуска спиртного должны были, если и не свести на нет, то по крайней мере минимизировать неизбежные поначалу бюджетные потери.
Проведенные мероприятия имели определенный положительный эффект: сократился травматизм; снизились смертность людей, потери рабочего времени, хулиганство, разводы по причинам пьянства и алкоголизма. Но, как писал позже Горбачев, “негативные последствия антиалкогольной кампании намного превзошли ее плюсы”. К числу издержек кампании относят: спешное закрытие магазинов, винно-водочных заводов; вырубку виноградников; свертывание производства сухих вин; сокращение выпуска пива; массовое развитие самогоноварения, что привело к исчерпыванию в стране ресурсов сахара. Это потянуло за собой резкое сокращение ассортимента кондитерских изделий; стали исчезать недорогие одеколоны, употреблявшиеся вместо водки, а использование других ее “заменителей” привело к росту заболеваний, озлобленности значительных масс населения.
По данным Горбачева, в результате массированной антиалкогольной кампании бюджет недополучил 37 млрд рублей. Современники приводили и другие цифры: 67 (Н. И. Рыжков) и 200 млрд (В. С. Павлов). Уже в 1989 г. доходы от торговли спиртным вновь пошли вверх и достигли 54 млрд рублей, на 1 млрд превысив уровень 1984. Отрицательный политический эффект антиалкогольной кампании был многократно усилен тем, что она явилась одним из наиболее “видимых” и ярких источников финансовой разбалансированности, происхождение которой носило более глубокий характер.
Тревожная информация о “перегибах” по разным каналам доходила до руководства, но “наверху” не считали необходимым корректировать курс. “Уж очень велико было наше стремление побороть эту страшную беду”, — писал позже Горбачев. Стремление “быстрее побороть беды” определяло характер многих решений, принятых в сферах экономической и социальной политики в 1985-1986 гг.
Курс на ускоренное внедрение достижений научно-технического прогресса нашел отражение в создании ряда структур. Было создано Бюро Совмина СССР по машиностроению, образован Государственный комитет по вычислительной технике и информатике (21 марта 1986), принято решение о создании межотраслевых научно-технических комплексов (22 января 1986), организовано Главное управление по созданию и использованию космической техники для народного хозяйства и научных исследований (12 октября 1985). Административный ресурс управления активно использовался и в других сферах. Стремлением ликвидировать бюрократизм и ведомственность продиктовано создание 22 ноября 1985 г. Госагропрома — структуры, поглотившей пять министерств и один госкомитет, отвечавших за производство, хранение и переработку сельхозпродукции. Неповоротливость и неэффективность нового управленческого гиганта постепенно становилась очевидной (он ликвидирован в 1989). Однако в 1985 г. идея единого управления всей сферой агропромышленного производства была новаторской и выглядела перспективной.
На повышение эффективности использования новой техники ориентировались решения о проведении аттестации рабочих мест (12 сентября 1985) и о переводе на трехсменную работу обладавших высокопроизводительным современным оборудованием предприятий. Улучшения качества изделий предполагалось добиться через оправдавший себя в отраслях оборонной промышленности опыт государственной приемки продукции. Майским решением 1986 г. она вводилась с января 1987 г. С идеей наведения порядка было связано и принятие постановления Совета Министров СССР “О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами” от 15 мая 1986 г.
Стремление более активно использовать экономические стимулы особенно характерно для середины — второй половины 1986 г. 14 августа Совмин СССР своим постановлением разрешил организацию кооперативов по сбору и переработке вторичного сырья при местных Советах. По другому, принятому 19 августа, 20 министерств и около 60 предприятий получили право самостоятельно выходить на внешний рынок. 19 ноября Закон “Об индивидуальной трудовой деятельности” легализовал частную деятельность и создание кооперативов в некоторых видах производства товаров и услуг. Осенью 1986 г. было разработано, а 13 января 1987 г. принято постановление о создании и деятельности на территории СССР совместных предприятий. Все это были шаги к рыночной экономике, ограничению вмешательства государства в деятельность предприятий.

“Революция ожиданий”

1985-1986 гг. связаны с попыткой проведения активной социальной политики. Государство широко формулировало задачи в области образования и здравоохранения, социального обеспечения и заработной платы, в сфере жилищного строительства. Уже 14 мая 1985 г. приняты постановления о первоочередных мерах по улучшению материального благосостояния малообеспеченных пенсионеров и семей, усилению заботы об одиноких престарелых гражданах, а также о распространении льгот участников Великой Отечественной войны на ленинградцев, работавших в городе в период блокады. Документ от 22 мая предусматривал улучшение пенсионного обеспечения рабочих, служащих, членов колхозов и их семей. В январе 1986 г. повышены пособия детям военнослужащих, одиноким матерям, выплаты вдовам. Тогда же вводились надбавки к зарплате работников ряда регионов. В мае 1986 г. увеличились пенсии пенсионеров, постоянно проживающих в сельской местности, а в сентябре введены дополнительные льготы для участников Великой Отечественной войны и семей погибших военнослужащих. Намечалось осуществить ряд мер по повышению заработной платы. В мае 1985 г. принято постановление о совершенствовании оплаты труда научных работников, конструкторов и технологов промышленности, в июле — о повышении материальной заинтересованности для некоторых категорий работников аграрной сферы. Решением от 12 декабря 1985 г. улучшалось материальное стимулирование мастеров, начальников цехов и участков предприятий. Наконец, постановление от 17 октября 1986 г. предусматривало введение новых тарифных ставок и окладов, а также снятие ограничений на фонд заработной платы в производственных отраслях.
Предполагались радикальные изменения в строительстве школ, детских садов, больниц и поликлиник. Специальное постановление касалось поощрения садоводства и огородничества. Комплексная программа развития производства товаров народного потребления и услуг на 1986-2000 гг. обещала прорыв на этом направлении. И, пожалуй, наиболее грандиозной была программа “Жилье-2000”, которая предусматривала решение одной из наиболее болезненных социальных проблем в СССР. Согласно документу, каждая семья к 2000 г. должна была жить в отдельной квартире или в собственном доме.
Все эти и другие решения по социальной сфере стимулировали “революцию ожиданий”, связанную с надеждой на быстрое решение накопившихся проблем. Первоначально казалось, что для осуществления намеченного достаточно политической воли нового руководства. Однако “революция ожиданий” сыграла злую шутку с инициаторами апрельского курса. К 1989-1990 гг. оказалось, что большую часть обещаний выполнить не удалось.
Решение задач по техническому перевооружению экономики и реализации социальных программ требовало больших ассигнований. Между тем ресурсы государства значительно сократились в связи с неблагоприятной международной конъюнктурой. В 1985 г. резко упали цены на нефть, и союзный бюджет лишился многомиллиардных долларовых поступлений, которые в 1970 — начале 1980-х годов во многом компенсировали недостатки советской экономической системы, позволяя закупать за рубежом недостающие стране продукты питания, изделия легкой промышленности и высокотехнологичное оборудование. Взятый в 1985 г. курс на ускоренное развитие машиностроения повлек за собой увеличение технических приобретений за рубежом, сокращая возможности трат на социальные нужды. Позднее, в 1990-е годы, инициаторы реформ признали ошибкой начало реформирования экономики со сферы тяжелой индустрии. Концентрация внимания на сельском хозяйстве и легкой промышленности позволила бы сохранять социальную стабильность и устойчивую политическую поддержку намечаемым крупномасштабным переменам.

Чернобыльская катастрофа

Весной 1986 г. произошло событие, оказавшее шоковое воздействие на советское общество. 26 апреля случилась авария на Чернобыльской атомной электростанции, где при проведении эксперимента взорвался четвертый энергоблок. Первоначально не было ясного понимания, что произошедшее — катастрофа не только национального, но и мирового масштаба, однако по мере накопления информации приходило осознание трагизма случившегося. Радиационному загрязнению подверглась значительная часть Украины, но самый тяжелый удар пришелся на Белоруссию (23% территории, пострадал каждый пятый житель); впоследствии заражение обнаружено в Брянской и Тульской областях. Для ликвидации последствий аварии была создана специальная правительственная комиссия, которая координировала эту работу в масштабах всей страны. Уже в первые после катастрофы дни действовала сеть медицинской помощи, охватившая почти миллион человек. Принято было решение о выселении жителей из города энергетиков Припять. Сначала эвакуировали людей из 10-, а затем и из 30-километровой зоны. Это оказалось чрезвычайно трудным делом: многие не хотели уезжать, их пришлось перемещать принудительно. В первых числах мая было переселено 135 тыс. человек и установлен контроль над всем районом. В район аварии перебросили войска химической защиты, со всей страны прибывала техника. В Москве, Ленинграде, Киеве круглосуточно работали научные институты, срочно решая целую серию необычных проблем. В послечернобыльские месяцы проявились лучшие качества советских людей: самоотверженность, человечность, высокая нравственность. Многие просили направить их в район Чернобыля, предлагали бескорыстную помощь.
Ликвидация последствий взрыва только в 1986 г. обошлась в 14 млрд рублей; требовала миллиардных затрат и в последующие годы. Организованными усилиями удалось ограничить число пострадавших и локализовать аварию. К июлю была разработана концепция “саркофага”, а затем в сжатые сроки возведено уникальное укрытие для поврежденного реактора с постоянно функционирующей системой контроля за его состоянием. По сути вторая половина 1986 г. прошла под знаком Чернобыля.
Чернобыльская катастрофа оказала большое влияние и на общественно-политическую ситуацию в стране. Первоначально скупая информация и очевидная недосказанность поставили под сомнение авторитет власти, заявлявшей о необходимости гласности и большей открытости. Стремление граждан своевременно узнавать правду привело к расширению круга обсуждения ранее запретных тем, способствовало раскрепощению общественного сознания. Большей информационной открытости в связи с Чернобылем требовала и мировая общественность. Катастрофа продемонстрировала разрушительный потенциал атомной энергии, став одним из факторов активизации переговоров о сокращении ядерных вооружений.

“Новое мышление” во внешней политике

К середине 1980-х годов СССР находился в сложных отношениях с окружающим миром. Непопулярной советскую внешнюю политику делало участие страны в многочисленных локальных конфликтах, среди которых на первом месте стояла война в Афганистане. Американская администрация во главе с Р. Рейганом, объявив “крестовый поход” против коммунизма, много сделала для ограничения экономического сотрудничества между СССР и странами Запада. Это наносило огромный ущерб советской экономике. Разорением для страны грозила начатая в США работа над “Стратегической оборонной инициативой” (СОИ или “Программа звездных войн”), предполагавшей перенос гонки вооружений в космос. Народное хозяйство Советского Союза и без того было деформировано непомерными военными расходами. Стремление компенсировать их заставляло пересматривать свои отношения со странами “социалистического лагеря” и государствами “социалистической ориентации”, делая их более прагматичными, а главное — дешевыми.
Нормализация отношений с окружающим миром требовала переосмысления концептуальных основ внешней политики СССР, нацеливая на отказ от явно не оправдавших себя подходов и выработку нового кодекса поведения на международной арене, который соответствовал бы современным реалиям, отвечал национальным интересам страны, обеспечивал условия для внутреннего социального и экономического прогресса. Решить эту сложную задачу была призвана советская внешнеполитическая доктрина, получившая название “новое политическое мышление” в международных делах, о чем Горбачев заявил уже в 1985 г. Доктрина означала отказ от одного из базовых блоков советского марксизма — теории мирового революционного процесса. Аксиомой считалось, что развитие человечества непременно приведет к утверждению на Земле социалистических общественных отношений. Задача же коммунистов всех стран виделась в том, чтобы своей борьбой, носящей не национальный, и интернациональный характер, приближать это время.
Согласно официальной доктрине, международный курс СССР определялся двумя основными принципами — пролетарского интернационализма и мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Первый предполагал поддержку коммунистических партий и движений, а также “антиимпериалистических” тенденций (“социалистической ориентации”) как в развитых, так и в странах “третьего мира”. Советские лидеры считали себя ответственными и за защиту “завоеваний социализма”, что не исключало оказание военной помощи в тех случаях, когда возникала “угроза власти трудящихся”. Другой принцип — “мирное сосуществование” — регламентировал отношения СССР с капиталистическими государствами. И хотя “борьба за мир” занимала важное место в советской внешней политике, ее рассматривали как форму классовой борьбы. Поэтому в международной деятельности нашей страны реализация национальные интересов и решение идеологизированных задач переплетались. В свою очередь, это нашло отражение в сложном сочетании сотрудничества и соперничества, которое характеризовало связи “восточного” и “западного блоков”. В идеологическом отношении обе стороны занимали непримиримые позиции, рассматривая весь мир как арену борьбы за утверждение либо “социалистических”, либо “демократических” ценностей.
Первоначально именно в сфере внешней политики новое советское руководство продемонстрировало готовность решительно отойти от традиционных подходов. Прежде всего сделан вывод о том, что в новую эру, в ядерный век стоящие перед человечеством глобальные вызовы и угрозы намного важнее и опаснее тех противоречий, которые существуют между государствами различных социальных систем. На первый план выходят общечеловеческие ценности, которые выше классовых. Поэтому система международных отношений должна далее не рассматриваться как сфера классовой борьбы, а стать областью взаимодействия и сотрудничества. Для нашей страны это означало необходимость сближения с государствами, находящимися за пределами “социалистического содружества”. Утверждение приоритета общечеловеческих ценностей повлекло за собой отказ от проблематики пролетарского интернационализма и солидарности, которые постепенно вообще исчезают из лексикона советских лидеров, сменяясь подходом, основанным на свободе выбора.
Представление о том, что безопасность может быть только всеобщей, привело к радикальному изменению подходов к обеспечению национальной безопасности. Место традиционного для эпохи “холодной войны” “баланса сил” должен был занять соответствующий новому времени “баланс интересов”, а это в свою очередь предполагало отказ от гонки вооружений и переход к национальному оборонному строительству на основе разумной достаточности. Вооружений должно хватать лишь для организации обороны, избыточное же оружие подлежало ликвидации, чтобы сократить угрозы потенциальной агрессии. Первоначально блок идей под названием “новое мышление и общечеловеческие ценности” охватывал только международную сферу, в 1988-1991 гг. он стал включать и те, которые ранее считались атрибутами “демократических” обществ: приоритет прав человека, систему разделения властей, гражданское общество и т.д.
В центре внимания советского руководства в 1985-1989 гг. находились прежде всего отношения с США, голос которых был решающим при развязывании всех международных “узлов”. В 1985-1991 Горбачев девять раз встречался с американскими президентами. Уже в ноябре 1985 г. в Женеве состоялась первая после длительного перерыва советско-американская встреча на высшем уровне, призванная возобновить диалог и оздоровить отношения между двумя странами. На второй встрече в Рейкьявике в октябре 1986 г. стороны были уже близки к тому, чтобы совершить прорыв в области сокращения ядерных вооружений.
Горбачев предложил три проекта соглашений. Первый: в течение 5 лет на 50% сократить арсенал стратегических ракет. Второй: вернуться к “нулевому варианту” Р. Рейгана (1981) и полностью уничтожить американские и советские ракеты средней и меньшей дальности. Третий: в течение 10 лет не пользоваться правом выхода из бессрочного Договора о противоракетной обороне (1972), при том, что США свои работы по программе СОИ ограничивают лишь лабораторными исследованиями. Все три проекта предполагалось рассмотреть в едином пакете. Однако американская сторона была готова подписать лишь два первых соглашения. Горбачев обвинил США в стремлении добиться превосходства, а Рейган советскую сторону — в попытке навязать неприемлемые условия. В итоге в Рейкьявике не подписано ни одно из соглашений. Чуть позже, в феврале 1987 г., Кремль, идя на уступки, отказался от “пакетного” подхода, что позволило постепенно продвигаться по пути ядерного разоружения.
Большое значение советский руководитель придавал установлению личных доверительных отношений с лидерами западных стран, что, по его мнению, позволяло быстрее решать накопившиеся за долгие годы проблемы. На Западе же первоначально достаточно сдержанно относились к “новому мышлению”, усматривая в нем, прежде всего, стремление СССР облегчить бремя гонки вооружений и получить доступ к современным технологиям.
В 1985-1986 гг. продолжалось развитие связей со странами, входившими в Организацию Варшавского Договора. В 1985 г. он вновь был продлен на очередные 20 лет. В соответствии с новым курсом внутри СССР утверждена Комплексная программа научно-технического прогресса стран — членов СЭВ до 2000 г. Продолжались регулярные встречи на высшем уровне с лидерами этих стран. Правда, на них стали звучать новые нотки: советская сторона давала понять, что намерена отходить от роли “старшего брата” в отношениях с партнерами и что СССР не намерен более вмешиваться во внутренние дела соседей.

От “ускорения” к “перестройке”

Курс на ускорение социально-экономического развития был важным этапом в осмыслении ситуации, которая сложилась в стране к весне 1985 г. Принимаемые тогда решения опирались на представление о том, что “так (как ранее. — Авт.) жить нельзя”, и были не столько результатом продуманной системы мер, сколько отражали определенную “философию действия”, стремление руководства взяться за решение накопившихся проблем. Одновременно у Горбачева и его окружения постепенно формировалась собственная концепция необходимых реформ. XXVII съезд КПСС стал определенным рубежом, после которого наметились важные перемены в трактовке преобразований. Формула ускорения наполнялась новым содержанием, проводилась мысль о необходимости более комплексного и глубокого реформирования. В мае-июле 1986 г. термин “ускорение” постепенно вытесняется понятием “перестройка”. Раскрывая его, Генеральный секретарь подчеркивал, что перестройка охватывает не только экономику, но и социальные отношения, политическую систему, духовно-идеологическую сферу, стиль и методы работы партии, всех кадров. Он поставил знак равенства между перестройкой и революцией, подчеркнув, что “перестройка — не разовый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рамках определенного исторического периода”. Летом 1986 г. у Горбачева появляется еще одна идея, которая со временем стала звучать все громче. Это — тема сознательного или неосознанного противодействия переменам, на которые нацеливает высшее политическое руководство. Основным противником реформ называлась партийная и государственная бюрократия, заинтересованная в сохранении отживших порядков и собственных привилегий. Социологи горбачевского круга приводили обширный перечень групп, подверженных консервативным настроениям. Он впечатлял, поскольку фактически включал всю управленческую верхушку.
Этим людям новый лидер противопоставлял других — “новаторов”, “активных, неугомонных, беспокойных”, которые разрушают сложившийся стереотип работы руководящих кадров. В своих выступлениях он все чаще апеллирует к интеллигенции и молодежи — двум социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм которых позволял видеть в них наиболее естественных союзников задуманных масштабных перемен. Так формировалось представление о перестройке как о революции, начатой “просвещенным” руководством “сверху” и проводимой при активной поддержке снизу.
С середины 1986 г. Горбачев начинает повторять, что перемены в обществе идут недостаточно быстро. Среди главных причин он чаще выделял две: сохраняющуюся пассивность подавляющей массы населения и приверженность управленческих структур директивным формам управления. В связи с этим проблема демократизации ставится не только как одна из целей реформ, но и как обязательная их предпосылка. “Важнейший участок перестройки — демократизация. Права даем реальные. А кто будет реализовывать? Есть люди, способные и храбрые, чтобы использовать права? Отучили ведь их от пользования демократией”, — говорил Горбачев на одном из заседаний Политбюро летом 1986 г. “Поэтому мы должны включить людей в процесс перестройки через демократизацию общества”, — развивал он ту же мысль в сентябре.
В середине 1986 г. происходят существенные перемены в трактовке понятия “гласность”. Инициаторы перестройки начинают рассматривать ее как важнейший рычаг демократизации, повышения социальной активности пока еще достаточно инертного населения. Значительное расширение информированности, повышение уровня критичности обсуждаемых проблем, востребованность ранее не задействованного интеллектуального потенциала — все это должно было способствовать преодолению идеологического догматизма и ломке прежних стереотипов политического поведения, что, в конечном счете, и должно было ускорить перестроечные процессы во всех сферах. По этой логике, гласность, интеллектуальное раскрепощение должны были предшествовать преобразованиям и оптимизировать их, обогащая теорию и практику перестройки анализом зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму отводилась прессе. Выступая в 1986 перед работниками средств массовой информации, Горбачев говорил: “Многие из наших консервативных проявлений, ошибок и просчетов, вызывающих застой мысли и действия и в партии, и в государстве, связаны с отсутствием оппозиции, альтернативы мнений, оценок. И здесь, на нынешнем этапе развития общества, такой своеобразной оппозицией могла бы стать наша пресса”.
В том же году происходит организационная подготовка “наступления гласности”: во главе целого ряда массовых изданий поставлены новые люди. Новых главных редакторов получили “Известия”, “Огонек”, “Московские новости”, “Комсомольская правда”, “Аргументы и факты”, “Московская правда”, “Московский комсомолец”, “Юность”, “Новый мир”, некоторые другие газеты и журналы, ставшие в 1987— 1991 гг. самыми острыми и читаемыми изданиями. При этом “политика гласности” не означала введения свободы слова, будучи изначально “дирижируемым” явлением. Содержание информационных кампаний определялось на инструктажах руководителей СМИ, которые регулярно проводились в идеологических подразделениях ЦК КПСС.
Во второй половине 1986 г. в СССР сложились два различающихся между собой подхода к вопросу о путях реформирования общества. Часть управленцев считала необходимым сконцентрироваться на экономике. Суть преобразований они видели в коренном изменении управления народным хозяйством и мотивации труда. Систему планового централизованного управления экономикой предполагалось перевести с материально-вещественных на приоритет стоимостных критериев, сократить сферу государственного регулирования. Одну из главных задач сторонники этого подхода видели в строгой взаимоувязке личных, коллективных и общегосударственных интересов. Добиться этого предполагалось через реализацию комплекса разноплановых мер, среди которых особое место отводилось реформе ценообразования.
Все это в итоге должно было привести и к легализации частной собственности. Частный сектор должен был развиваться в дополнение к государственному. Принципиальная особенность данного подхода заключалась в намерении осуществить кардинальные экономические реформы при незыблемости политической системы, призванной поддерживать стабильность и порядок в неизбежно болезненный период массовой социальной адаптации к новым условиям.
Второй ориентировал на иной порядок реформирования. В середине — второй половине 1986 г. Горбачев и его окружение пришли к убеждению, что решение всех проблем упирается в неэффективность существующей в СССР политической системы. С этого времени ее реформа рассматривается как главное условие поступательного движения советского общества. В перспективе предполагалось реформировать, уменьшить “глобальную” роль КПСС в жизни общества и государства; организовать полноценные выборы в Советы, повысить ответственность и зависимость депутатов от избирателей; добиться реальной независимости судебной власти; утвердить всестороннюю гласность, организационные формы осуществления права на демонстрации, свободу слова, совести, печати, собраний, права на свободное перемещение; двигаться по пути глубокой демократизации хозяйственной жизни. Все эти вопросы предстояло поставить на специальном Пленуме ЦК КПСС, интенсивная подготовка к которому шла всю осень и зиму 1986 г. Проблемы экономической реформы были отодвинуты на второй план.
В декабре произошли два события, имевших “знаковый” смысл. 23 декабря был возвращен из горьковской ссылки и фактически реабилитирован духовный лидер советских диссидентов западнической ориентации академик А. Д. Сахаров. А с начала месяца в кинотеатрах страны началась демонстрация фильма Т. Абуладзе “Покаяние”. Формально посвященная осуждению абстрактного “Диктатора”, лента не оставляла сомнений в том, о ком идет речь на самом деле. Физиономическое сходство главного героя с Л. П. Берия, воссоздание атмосферы ужаса, порожденного бессмысленными кровавыми репрессиями, давали такую художественную версию событий, которая далеко выходила за рамки официальной трактовки истории 1920-1950-х годов. Выход на экраны фильма впоследствии назвали “началом обвала коммунистической идеологии”. Тем самым лидирующая группа демонстрировала, в каком направлении и насколько далеко она была готова идти в будущем переосмыслении истории и политики.
В первые после апреля 1985 г. полтора года объективно назревшие перемены происходили на базе политических подходов, намеченных еще в андроповский период. Не случайно на Западе это время называют “авторитарной перестройкой”. Конец 1986 г. стал определенным рубежом в истории преобразований 1985-1991. К этому времени постепенно стали обозначаться экономические трудности. Они явились результатом, с одной стороны, неблагоприятного стечения ряда обстоятельств (падение цен на нефть, затраты на ликвидацию последствий Чернобыльской катастрофы), с другой — просчетов собственного горбачевского курса (увеличение ассигнований на машиностроение при сокращении закупок товаров народного потребления за рубежом, широкомасштабные социальные акции, а также антиалкогольная кампания). Все эти мероприятия объективно носили проинфляционный характер и способствовали бюджетной дестабилизации, которая предшествовала значительному ухудшению положения в народном хозяйстве СССР.
Значение этого обстоятельства не было в должной мере осознано в то время. Более того, во второй половине 1986 г. взят стратегический курс на приоритетное преобразование политической системы общества. Прогрессирующее же ухудшение экономических параметров развития, обострение ситуации в социальной сфере стали тем фоном, на котором разворачивались основные политические и идейные баталии тех лет. В этих условиях от реформаторов требовались крайняя осторожность и тщательный просчет дальнейших шагов, ибо кредит доверия, полученный советским лидером в 1985 г., не мог быть бессрочным.