Печать
PDF

§ 2. Образование и конституционное оформление СССР

Posted in История РФ - История России. 1917—2009 ( Барсенков, Вдовин)

§ 2. Образование и конституционное оформление СССР

Образование СССР
Конституционное оформление СССР

Образование СССР

Согласно коммунистической доктрине, национальный вопрос (противоречия в отношениях между народами) представлялся второстепенным в сравнении с межклассовыми противоречиями. Его разрешение ставилось в прямую зависимость от успехов социалистического строительства. Считалось, что с переходом к социализму и уничтожением классовых различий национальные противоречия и различия будут также преодолены. Большевики с дореволюционных времен были известны как сторонники централистского государства. Прогресс в государственном развитии представлялся как переход от разного типа союзных государств к единой республике, а от нее — к безгосударственному общественному самоуправлению. “Пока и поскольку разные нации составляют единое государство, — писал Ленин в 1913 г., — марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации”. В 1918 г. российская власть взяла курс на федерализм как новую форму государственного устройства для всей бывшей территории Российской империи, однако при этом неизменно подчеркивала стратегическую временность этой формы. “Принудительный централистский унитаризм” считалось целесообразным заменить федерализмом добровольным, для того чтобы со временем он уступил место “добровольному социалистическому унитаризму”.
На начальных этапах этого пути численно преобладающему русскому народу было предназначено оказать помощь в социально-экономическом и культурном развитии отсталым и угнетенным в прошлом народам России. Такая политика усиливала факторы, способствующие их объединению в едином государстве: общность исторических судеб; сложившуюся на основе разделения труда между территориями единую хозяйственную систему и единый общероссийский рынок; общую транспортную сеть, почтово-телеграфную службу; исторически сформированную перемешанность полиэтничного населения; налаженные культурные, языковые и другие контакты; союзы между советскими республиками, оформившиеся в основном в последние годы и после Гражданской войны.
Были и факторы, препятствующие объединению: память о русификаторской политике старого режима; стеснение прав отдельных национальностей и боязнь повторения такой политики в новом виде; немалый вкус к независимой власти, приобретенный национальными элитами окраинных народов в период революционной смуты. Большевистская власть акцентировала внимание на так называемом праве наций на самоопределение. Реализация этого права в условиях Гражданской войны превратила Россию в совокупность различных национально-государственных образований. Финляндия, Польша, Тува, Литва, Эстония, Латвия силой обстоятельств были отделены от России. Украина, Белоруссия стали независимыми советскими республиками. В Средней Азии существовали Хорезмская (с февраля 1920 г.) и Бухарская (с октября 1920 г.) народные советские республики. На Дальнем Востоке в 1920 г. образована “буферная” ДВР, в составе которой с 1921 г. находилась Бурят-Монгольская автономная область (АО). Советизированные республики Закавказья (Азербайджан, апрель 1920 г.; Армения, ноябрь 1920 г.; Грузия, февраль 1921 г.) в марте 1922 г. образовали конфедеративный союз закавказских республик, преобразованный в декабре 1922 г. в Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику (ЗСФСР).
В составе РСФСР на протяжении 1918-1922 гг. возникло множество автономных образований. Первыми из них были Туркестанская АССР (апрель 1918 г.), Трудовая коммуна Немцев Поволжья (октябрь 1918 г.), Башкирская АССР (март 1919 г.). В 1920 г. созданы Татарская АССР, Карельская трудовая коммуна, Чувашская АО, Киргизская (с 1925 г. — Казахская) АССР, Вотская (с 1932 г. — Удмуртская) АО, Марийская и Калмыцкая АО, Дагестанская и Горская АССР; в 1921 г. — Коми (Зырянская) АО, Кабардинская АО, Крымская АССР; в 1922 г. — Карачаево-Черкесская АО, Монголо-Бурятская АО, Кабардино-Балкарская АО, Якутская АССР, Ойротская (с 1948 г. — Горно-Алтайская) АО, Черкесская (Адыгейская) АО, Чеченская АО. В Закавказье образованы: на территории Азербайджана — Нахичеванская Советская Республика (1920), на территории Грузии — Аджарская АССР (1921) и Юго-Осетинская АО (1922); в 1921 г. создана Абхазская ССР.
Потенциал возникновения новых национально-государственных образований на территории бывшей царской России был весьма значителен. По переписи 1926 г. насчитывалось 185 наций и народностей — лишь 30 из них в той или иной форме обрели государственность к концу 1922 г. Основная масса малых национальностей была индифферентна к федеративному строительству и спокойно существовала в рамках прежнего статуса. К моменту создания СССР национальные образования далеко не покрывали всей территории страны, наравне с ними продолжали существовать административно-территориальные единицы, сохранявшие преемственную связь с дореволюционным губернским, областным, уездным и волостным делением.
Вопрос об укреплении государственного единства страны с множеством советизированных независимых и автономных образований, возникавших в годы революционной смуты, появился сразу же, едва забрезжила победа в Гражданской войне. Уже в середине 1919 г. заместитель председателя Реввоенсовета республики Э. М. Склянский официально предлагал объединить все независимые советские республики в единое государство путем их включения в РСФСР. Это была одна из первых формулировок “плана автономизации” после победы Октября. На X съезде РКП(б) (март 1921 г.) говорилось, что “живым воплощением” искомой формы федерации всех советских республик является РСФСР — федерация, основанная на автономизации ее субъектов. План автономизации приобрел чрезвычайную актуальность в начале 1922 г. в связи с подготовкой к международной конференции в Генуе, где предстояло обсуждать судьбу долгов царского и Временного правительств и иностранной собственности в Советской России.
Наркомат иностранных дел полагал неразумным участие в конференции всех республик, образованных на месте царской России. “Если мы на конференции заключим договоры как девять параллельных государств, это положение дел будет юридически надолго закреплено, и из этой путаницы возникнут многочисленные затруднения для нас в наших сношениях с Западом”, — писал Г. В. Чичерин в ЦК. Избежать международных осложнений предлагалось включением “братских республик” в РСФСР.
Идея “поставить державы перед свершившимся фактом” уже на открытии конференции в апреле 1922 г. была весьма привлекательна. Но и на этот раз она оказалась неосуществленной. И. В. Сталин в связи с предложением НКИД сожалел, что “нам нужно быть готовыми уже через месяц”, а этого недостаточно для реализации идеи. Полное дипломатическое единство советских республик было обеспечено подписанным 22 февраля протоколом о предоставлении Российской Федерации полномочий защищать в Генуе права Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, Бухары, Хорезма, ДВР и подписывать от их имени выработанные на конференции акты, договоры и соглашения.
К “автономизации” вновь вернулись летом 1922 г., когда под председательством В. В. Куйбышева приступила к работе комиссия Оргбюро ЦК по подготовке вопроса “о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик” к назначенному на 6 октября пленуму ЦК РКП(б). Сталин, возглавивший подготовку соответствующей резолюции, вряд ли долго над ней размышлял.
Проект резолюции (именно он в последующем назывался сталинским планом автономизации) предусматривал необходимость “признать целесообразным формальное вступление независимых Советских республик: Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии и Армении в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым и ограничившись принятием договоров с ними по таможенному делу, внешней торговле, иностранным и военным делам и прочее”. План, возведенный после разоблачения культа личности в разряд едва ли не “трагедии партии и народа”, был лишь очередным выражением известного положения о РСФСР как воплощенной форме федерации всех советских республик.
Принятый комиссией документ был разослан руководству Украины, Белоруссии и Закавказья, однако не встретил единодушной поддержки. Не ставя под сомнение необходимость сохранения “диктатуры пролетариата” (иначе говоря, права на власть в государстве коммунистической партии) и подчиненность этому “права наций на самоопределение”, местное партийное и государственное руководство разделилось на сторонников “жестких” и “мягких” форм федерации.
Сторонники первого варианта (Ф. Э. Дзержинский, С. М. Киров, В. В. Куйбышев, В. М. Молотов и др.) соглашались с предложениями Сталина, реализация которых позволила бы ликвидировать “отсутствие всякого порядка и полный хаос” в отношениях между центром и окраинами, дала бы возможность создать “действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое”, обеспечивая при этом реальную автономию республик в области языка, культуры, юстиции, внутренних дел, земледелия и пр. Примиренческую позицию по отношению к этому варианту занимали Л. Б. Каменев (первый заместитель Ленина в Совнаркоме и СТО, председатель Моссовета) и Г. Е. Зиновьев (председатель Исполкома Коммунистического Интернационала, председатель исполкома Петроградского Совета). Сторонниками второго варианта (на Украине X. Г. Раковский, Н. А. Скрыпник; в Грузии — Ф. И. Махарадзе, П. Г. Мдивани; в Центре — Н. И. Бухарин, Л. Д. Троцкий и др.) полагали необходимым сохранить за союзными республиками “атрибуты национальной независимости”, считали, что они будут в большей мере способствовать хозяйственному возрождению республик, отвечать интересам свободного развития наций и оказывать “максимум революционного эффекта за границей”.
22 сентября 1922 г. Сталин направил Ленину письмо, в котором обращал внимание на заявления азербайджанского и армянского партийного руководства “о желательности автономизации”, а также ЦК КП Грузии “о желательности сохранения формальной независимости”. Познакомившись с письмом и другими материалами, Ленин 25 сентября обсудил их с наркомом Г. Я. Сокольниковым, сторонником включения в РСФСР не только независимых советских республик, но и Хивы, Бухары. 26 сентября он имел продолжительную беседу со Сталиным и в тот же день направил письмо Л. Б. Каменеву (копии — всем членам Политбюро), из которого следовало, что “Сталин немного имеет устремление торопиться” в решении “архиважного” вопроса. Ленин полагал, что вместо “вступления” независимых республик в РСФСР нужно вести речь о “формальном объединении” всех независимых республик в новый союз, в рамках которого “мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, "Союз Советских республик Европы и Азии"”.
Каменев тут же откликнулся запиской, рекомендуя “провести Союз так, чтобы максимально сохранить формальную независимость”, и обязательно зафиксировать в договоре о Союзе пункты о праве одностороннего выхода из Союза и разграничении областей ведения Союза и республик. К записке была приложена в виде схемы “Развернутая форма Союза Советских Республик”.
Ленин продолжал изучать вопрос об объединении республик и на личных встречах с Председателем Совнаркома Грузии П. Г. Мдивани (27 сентября), Г. К. Орджоникидзе (28 сентября), членами ЦК Компартии Грузии М. С. Окуджавой, Л. Е. Думбадзе, К. М. Цинцадзе, с председателем Совнаркома Армении А. Ф. Мясниковым (29 сентября). В результате проект резолюции предстоящего пленума ЦК был исправлен. В новом проекте значилось: “Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских Республик и РСФСР об объединении их в "Союз Социалистических Советских республик" с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава Союза”.
Исправленная резолюция означала рождение знаменитой аббревиатуры “СССР” и окончательные похороны “плана автономизации”, так как Ленин неожиданно для многих встал на сторону “независимцев” Грузии и Украины. Сталин не нашел нужным противиться “национал-либерализму”, поскольку не вполне устраивавший его ленинско-каменевский проект образования СССР не исключал установления отношений подчиненности во всех главных вопросах окраин Центру.
В отношении к устройству Союза Ленин и Сталин осенью 1922 г. заняли позиции, прямо противоположные тем, которые каждый из них занимал в июне 1920 г. Ленин работал в то время над тезисами ко II конгрессу Коминтерна по национальному и колониальному вопросам, можно сказать, над проектом устройства будущей Мировой социалистической республики, и собирал на него отзывы ближайших соратников. Он полагал, что советская федерация уже в то время “обнаружила свою целесообразность”, как в отношениях РСФСР к другим советским республикам (например, Венгерской, Финской, Латвийской, Азербайджанской, Украинской), так и внутри РСФСР (например, к Башкирской и Татарской автономным республикам). Задачи Коминтерна, по мнению Ленина, заключались в том, чтобы развивать и проверять опытом эти новые федерации и направлять их движение “к более полному федеративному союзу” и созданию “единого, по общему плану регулируемого пролетариатом всех наций всемирного хозяйства как целого”.
В отзыве на этот проект Сталин предложил использовать на начальных этапах строительства Мирового социалистического государства конфедеративные связи в качестве одной из переходных форм сближения трудящихся разных наций. Будущие советские Германия, Польша, Венгрия, Финляндия, писал он, едва ли, став советскими, “согласятся пойти сразу на федеративную связь с Советской Россией типа башкирской или украинской... для этих национальностей наиболее приемлемой формой сближения была бы конфедерация (союз самостоятельных государств)”. Ленин не согласился с доводами. В ответном “грозном письме” подобные предложения были заклеймены как шовинизм и национализм, делающие невозможным “мировое хозяйство, управляемое из одного органа”. Сталинский план, решительно отвергнутый Лениным летом 1920 г. как чрезмерная уступка возможному национализму европейских народов, в сентябре 1922 г. был найден вполне подходящим в качестве уступки национализму “независимцев” Грузии и Украины.
Явное раздражение Сталина либерализмом, который проявили Ленин и его соратники при выработке проекта образования СССР, вызывалось его демонстративной избирательностью и усугублением несправедливости, закладываемой в основание Союза. Декларация прав народов России на заре советской власти обещала равенство, суверенность, право на свободное самоопределение и развитие всем без исключения народам страны. Теперь же оказывалось, что к созданию Союза ССР “вместе и наравне” допускались народы лишь четырех субъектов федерации. Все остальные оказывались в явно неравноправном положении. Сталина смущало, что, отвергая план автономизации как основы устройства СССР, Ленин и другие члены высшего политического руководства не видели необходимости что-либо менять в автономизации как основе РСФСР, на которую приходилось 90% площади и 72% населения создаваемого Союза.
Пытаясь отстаивать свою позицию, Сталин обращал внимание членов Политбюро на нелогичность образования единого государства как союза национальных республик по принципу “вместе и наравне”, но без русской республики. 27 сентября 1922 г. в письме членам Политбюро Сталин предостерегал, что “решение в смысле поправки т. Ленина должно повести к обязательному созданию русского ЦИКа”, исключению из РСФСР восьми автономных республик и их переводу (вместе с возникающей русской республикой) в разряд независимых. Федеральная постройка, возводимая на фундаменте с очевидным изъяном, заведомо не могла обладать должной прочностью.
Тем не менее Сталину, вынужденному согласиться с ленинской идеей, впоследствии “по долгу службы” приходилось не раз и не очень убедительно отстаивать решение октябрьского пленума ЦК. Уже на X Всероссийском съезде Советов член коллегии Наркомнаца М. X. Султан-Галиев отметил, что с образованием нового союза происходило разделение народов СССР “на национальности, которые имеют право вхождения в союзный ЦИК, и на национальности, которые не имеют этого права, разделение на пасынков и на настоящих сыновей. Это положение, безусловно... является ненормальным”.Исправленный под диктовку “национал-независимцев” проект резолюции октябрьского (1922) пленума ЦК вдохновил их на дальнейшие притязания. Уже после отказа Центра от плана автономизации X. Г. Раковский поставил вопрос о сохранении независимости Украины. Управляющий делами Совнаркома Украины П. Солодуб полагал, что “будущий союз республик будет ничем иным, как конфедерацией стран, ибо субъектами союза являются не области и автономные республики, а суверенные государства”.
Руководители Грузии на заседании расширенного пленума ЦК КПГ 19 октября 1922 г. предложили ликвидировать образованную в марте того же года Закавказскую федерацию, по их мнению, искусственную и нежизненную. 20 октября решением Заккрайкома Председателя совнаркома Грузии Окуджаву сняли с поста. 21 октября грузинский ЦК в знак протеста почти в полном составе сложил свои полномочия. Однако в Москве к коллективной отставке отнеслись прохладно.
Между тем партийные разборки в Тбилиси к 20-м числам ноября дошли до оскорблений, перебранок и рукоприкладства. Последнее случилось в квартире Орджоникидзе, куда для свидания с остановившимся там А. И. Рыковым пришел его товарищ по ссылке в Сибири А. А. Кабахидзе. Во время общего разговора этот сторонник Мдивани стал выражать недовольство тем, что “товарищи, стоящие наверху”, в материальном отношении обеспечены гораздо лучше других членов партии. Руководителю большевиков Закавказья был брошен упрек в принятии взятки — белого коня и содержании его на казенный счет. Во время начавшейся ссоры Орджоникидзе, услышав, что он и сам является “сталинским ишаком”, не сдержался и ударил гостя. При вмешательстве других участников сцены инцидент был прекращен. Жалоб от Кабахидзе по партийной линии не поступало, политической подоплеки в рукоприкладстве не усматривалось, однако о нем стало известно за пределами узкого круга свидетелей.
Комиссия во главе с Ф. Э. Дзержинским, назначенная Секретариатом ЦК РКП(б) для рассмотрения грузинских событий, после четырехдневных слушаний в Тифлисе в начале декабря 1922 г. пришла к заключению, что политическая линия Заккрайкома и Орджоникидзе “вполне отвечала директивам ЦК РКП и была вполне правильной”, направленной против тех коммунистов, “которые, встав на путь уступок, сами поддались давлению напора мелкобуржуазного национализма”. Большого значения “инциденту” комиссия не придала.
Ленин остался недоволен таким заключением. Позднее он сказал: “Накануне моей болезни Дзержинский говорил мне о работе комиссии и об "инциденте", и это на меня очень тяжело повлияло”. 13 декабря 1922 г. повторились два тяжелейших приступа болезни. 16-го, затем 23 декабря состояние здоровья Ленина еще более ухудшилось. 18 декабря на Сталина, по решению пленума ЦК, была возложена персональная ответственность за соблюдением Лениным режима покоя, что, как оказалось, не способствовало улучшению отношений больного и особенно его жены Н. К. Крупской со Сталиным.
Тем временем работа по созданию Союза на основании принятой октябрьским (1922) пленумом ЦК резолюции “О взаимоотношениях между РСФСР и независимыми республиками” продолжалась. Из партийных организаций она уже перешла в республиканские ЦИК. Обсуждение проекта и решения о создании СССР 10-16 декабря 1922 г. провели съезды Советов трех объединявшихся республик: VII Всеук-раинский, I Закавказский, IV Всебелорусский. 26 декабря последним (чтобы не оказывать давление на другие народы) аналогичное решение принимал X Всероссийский съезд Советов. Российская федерация к этому времени существенно выросла территориально. Дальневосточная республика была очищена от белогвардейцев и японских оккупантов и 15 ноября 1922 г. прекратила свое существование, войдя в состав РСФСР.
29 декабря в Москве работала конференция полномочных делегаций четырех союзных республик. На ней были утверждены проекты Декларации и Договора об образовании союзного государства, намечен срок открытия объединительного съезда Советов.
I Всесоюзный съезд Советов состоялся 30 декабря 1922 г. Он принял Декларацию и Договор об образовании СССР, избрал Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР — однопалатный орган власти в составе 371 представителя республик по пропорциональному принципу. ЦИК получил верховные полномочия на период между съездами Советов. Избранному тогда же Президиуму ЦИК было поручено разработать Положения о наркоматах СССР, о СНК и Совете Труда и Обороны, о ЦИК и его членах, проекты флага и герба СССР. Для руководства работой ЦИК были избраны 4 председателя — М. И. Калинин (от РСФСР), Г. И. Петровский (УССР), И. И. Нариманов (ЗСФСР), А. Г. Червяков (БССР) и секретарь А. С. Енукидзе. Так, в обновленном варианте и со многими издержками было воссоздано тысячелетнее Российское государство, гарантирующее безопасность существования и развития всем российским народам.
Пока в Москве праздновали рождение прообраза Мирового СССР, прикованный к постели Ленин обдумывал недостатки его конструкции и продиктовал заметки, которые позднее получили широкую известность как статья “К вопросу о национальностях или об "автономиза-ции"”. Приветствуя образование СССР, Ленин подчеркивал, что его укрепление необходимо “всемирному коммунистическому пролетариату для борьбы с всемирной буржуазией”. В то же время он не исключал, что уже на следующем съезде Советов придется вернуться назад, оставив союз “лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов”. Начинал же он с осуждения первоначального сталинского предложения: “Видимо, вся эта затея "автономизации" в корне была неверна и несвоевременна” в условиях активного возражения “незави-симцев” и ненадежности государственного аппарата. Большинство его сотрудников, как отмечалось, было “по неизбежности заражено буржуазными взглядами и буржуазными предрассудками”, а по другому выражению представляло собой “море шовинистической великорусской швали”. Именно поэтому предлагалось не форсировать, а подождать с автономизацией “до тех пор, пока мы могли бы сказать, что ручаемся за свой аппарат, как за свой”.
Особенно негативные последствия имела озлобленная позиция автора “диктовки” в отношении русской нации, названной “угнетающей” и “великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда”. Впоследствии на всем протяжении советской истории постоянно воспроизводились якобы ленинские слова о том, что интернационализм со стороны русской нации “должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически”. План автономизации не был осуществлен. Недавно увидело свет обстоятельное исследование В. А. Сахарова. “"Политическое завещание" Ленина: реальность истории и мифы политики” (2003), ставящее под сомнение авторство Ленина в случаях со статьей “К вопросу о национальностях или об "автономизации"”, “Письмом к съезду” и некоторыми другими текстами, традиционно включавшимися в состав его “Завещания”.
Дебаты по вопросам образования СССР положили начало двум течениям большевизма в отношении национальной государственности. Первое, ортодоксальное, — за “подлинный интернационализм”, отождествлявшийся с социалистическим космополитизмом и мировой революцией. Второе, государственное (национально-большевистское), которое чаще всего связывалось с именами Сталина и Молотова, — за укрепление государства и роли в нем основного государствообразующего русского народа. В 1923 г. борьба течений проявилась в связи с XII съездом партии, на котором национальный вопрос занял одно из центральных мест. Сталин, докладчик по этому вопросу, в основном занимал оборонительные позиции, всячески стремился следовать ленинским установкам. 21 февраля на пленуме ЦК РКП (б) обсуждались подготовленные им тезисы “Национальные моменты в партийном и государственном строительстве”.
Решение обсуждавшихся проблем предлагалось вести исходя из того, что пролетариат уже “нашел в советском строе ключ к правильному решению национального вопроса”, что “путь организации устойчивого многонационального государства на началах национального равноправия и добровольности” уже открыт, но для полного и окончательного разрешения вопроса еще предстояло преодолеть препятствия, переданные в наследство “пройденным периодом национального гнета”. Главное препятствие усматривалось в “пережитках великодержавного шовинизма, являющегося отражением былого привилегированного положения великорусов” и получающих подкрепление “в кичливо-пренебрежительном и бездушно-бюрократическом отношении русских советских чиновников к нуждам и потребностям национальных республик”. Вместе с тем отмечались пережитки “радикально-националистических традиций” среди местных коммунистов, которые порождали “уклон в сторону переоценки национальных особенностей, в сторону недооценки классовых интересов пролетариата, уклон к национализму”. В частности, обращалось внимание на грузинский шовинизм, направленный против армян, осетин, аджарцев и абхазцев; азербайджанский — против армян; узбекский (в Бухаре и Хорезме) в отношении туркменов и киргизов. Однако все это трактовалось как “своеобразная форма обороны от великорусского шовинизма”.
“Пережитки” и “уклоны” предлагалось осудить, сделав упор на “особую опасность уклона к великодержавному шовинизму”. Главное условие “полного и окончательного” разрешения национального вопроса виделось в “уничтожении фактического национального неравенства”. Задача эта возлагалась на русский народ. Преодолеть национальное неравенство, как подчеркивалось в тезисах, “можно лишь путем действительной и длительной помощи русского пролетариата отсталым народам Союза в деле их хозяйственного и культурного преуспеяния”.
В специальной записке Сталина, направленной в Политбюро в феврале 1923 г., вновь ставился вопрос, не получивший ясного ответа в ходе образования СССР: “Входят ли наши республики в состав Союза через существующие федеративные образования (РСФСР, Закфедерация) или самостоятельно, как отдельные государства (Украина, Грузия, Туркестан, Башкирия)”? Вопрос был явно нацелен на необходимость выравнивания статуса республик в составе СССР.
Продолжая полемику главным образом с грузинскими “независимцами” и как бы становясь на их точку зрения, Сталин отмечал резоны в их требованиях: “Вхождение отдельными республиками (а не через федеральные образования) имеет несомненно некоторые плюсы: а) оно отвечает национальным стремлениям наших независимых республик; б) оно уничтожает среднюю ступеньку в строении союзного государства”. Вместе с тем отмечались и “существенные минусы”, якобы не позволяющие принять предложения “независимцев”. Разрушение Закавказской федерации требовало аналогичного отношения к РСФСР. Но это, по мнению Сталина, было неприемлемо, так как обязывало “создать новую русскую республику, что сопряжено с большой организационной перестройкой”, и вынуждало выделить русское население из состава автономных республик. При этом Башкирия, Киргизия, Татарстан, Крым рисковали лишиться своих столиц. В создании русской республики, по Сталину, не было “политической необходимости”. Интересы русского народа предлагалось обеспечить через представительство “русских губерний” в Союзном собрании.
В связи с позицией Сталина по национально-государственному устройству Союза некоторые историки высказывают предположение, что в конце жизни Ленин стремился уравновесить силы в политической связке “Троцкий — Сталин”, а то и вовсе устранить последнего из политики. Троцкий уже 6 марта выступил с резкой критикой сталинских тезисов “Национальные моменты в партийном и государственном строительстве”. Он не соглашался с констатацией, что мы уже “наладили мирное сожительство и сотрудничество наций”, считал из двух названных в резолюции уклонов “абсолютно необходимым выдвинуть на первое место” великодержавный и подчеркнуть, что “второй уклон, национальный, и исторически и политически является реакцией на первый”. В состоявшейся тогда же беседе с Каменевым Троцкий высказывался еще определеннее: “Я хочу радикального изменения национальной политики, прекращения репрессий против грузинских противников Сталина... Сталинская резолюция по национальному вопросу никуда не годится”.
Сталин был вынужден согласиться с критикой. В записке членам Политбюро он отметил, что считает поправки Троцкого “неоспоримыми”, и предложил “еще больше подчеркнуть” в резолюции XII съезда особый вред “уклона к русской великодержавности”. Разумеется, это было сделано.
При обсуждении национальных проблем на съезде Бухарин посчитал нужным открыто признать неравноправное положение русского народа. “Мы, — говорил он, — в качестве бывшей великодержавной нации должны... поставить себя в неравное положение в смысле еще больших уступок национальным течениям. Только... этой ценой мы сможем купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций”. По сути, именно эту цель преследовала резолюция съезда по национальному вопросу, закреплявшая в развернутом виде известное ленинское положение об “интернационализме большой нации”.
Представители “независимцев” на съезде вновь пытались провести предложение о реорганизации СССР в пользу своих республик. Раков-ский прямо заявил, что “союзное строительство пошло неправильным путем... Нужно отнять от союзных комиссариатов девять десятых их прав и передать их национальным республикам”. Фрунзе предлагал “превратить ряд новых республик в независимые”. Предлагалось закрепить отход от русского великодержавничества переименованием РКП(б) в КПСС. Н. А. Скрыпник утверждал: “Только тот, кто в душе великодержавен, только тот может цепляться за старое название”. Однако предложения были отвергнуты.
Не получила поддержки съезда и атака на принципы построения СССР, предпринятая Султан-Галиевым. Он считал, что доклад Сталина “не разрешает национального вопроса” в силу своей нелогичности и неясности исходных позиций. В частности, обращалось внимание на отсутствие определения того, какие национальности “доросли” до предоставления им автономий, а какие нет. Он удивлялся нападкам на грузинских уклонистов за их несогласие на образование Закавказской Федерации и в то же время отсутствию законных оснований для объединения в федерации родственных народов Северного Кавказа, народов Поволжья, народов Средней Азии.
Однако делегаты съезда не стали углубляться в разбирательство нелогичностей, целиком полагаясь на способность руководства партии обеспечивать должную централизацию Союза ССР. В разъяснениях Троцкого на съезде это прозвучало следующим образом: “Национальность вообще не логичное явление, ее трудно перевести на юридический язык”, поэтому необходимо, чтобы над аппаратом, регулирующим национальные отношения, “стояла в качестве хорошего суфлера партия... Если будут очень острые конфликты по вопросу о финансах и т. д., то, в конце концов, в качестве суперарбитра будет выступать партия”.
Все это целиком соответствовало установке VIII съезда партии (март 1919 г.) на то, что существование особых советских республик “отнюдь не значит, что РКП должна, в свою очередь, сорганизоваться на основе федерации... Все решения РКП и ее руководящих учреждений безусловно обязательны для всех частей партии, независимо от национального их состава. Центральные комитеты украинских, латышских, литовских коммунистов пользуются правами областных комитетов партии и целиком подчинены ЦК РКП”. Как показали дальнейшие события, унитаризм конфедеративного СССР (по признаку свободы выхода республик из союза) определялся особой, по сути диктаторской ролью в государстве коммунистической партии и ее лидеров.
Централизаторская роль партии проявилась уже вскоре после завершения съезда и выразилась в дальнейшем оттеснении от власти наиболее влиятельных “национал-уклонистов”, в ряде случаев оказавшихся невольными пособниками “великорусского национализма”. Так, обвиненный в связях с антисоветскими кругами Султан-Галиев был снят со всех постов, исключен из партии и вскоре арестован.
Султан-Галиев, опровергая обвинения, объяснял, что призывал сторонников активнее выступать с изложением позиций по проблемам национальных отношений лишь с тем, чтобы убедить руководство страны в целесообразности создания Туркестанской федерации (представлялась как фактор, способствующий ускоренному развитию производительных сил региона и пробуждению революционной активности трудящихся зарубежного Востока), независимой Республики Туран (объединение тюркских территорий Киргизии, Кашгарии, Хивы, Бухары, Афганистана и Персии), организации “Колониального Интернационала”. Позднее Султан-Галиев писал о возможности создания на Востоке четырех федераций, которые должны быть включены в Советский Союз “на равных совершенно с Украиной правах”: Федерации Урало-Волжских республик (Башкирии, Татарии, Чувашии), Марийской и Вотской областей; Общекавказской федерации с включением всех нацреспублик Закавказья, Северного Кавказа, Дагестана, Калмыкии и Кубано-Черноморья в целом; Казахстана как союзной единицы; Среднеазиатской, или собственно Туранской, республики в составе Узбекистана, Туркмении, Киргизии и Таджикистана.
Все это было свидетельством наивного революционаризма в смеси с татарским национализмом. Опасным скорее всего представлялось бесстрашие в низвержении “ленинских” принципов, на основе которых до сих пор строился СССР. Сам Султан-Галиев ничего предосудительного “с точки зрения интереса международной социальной революции” в своих предложениях не видел. Напротив, подчеркивал он в письме в ЦКК РКП(б) в июне 1923 г., “это страшно для русского национализма, это страшно для западноевропейского капитализма, а для революции это не страшно”. Группа руководящих работников Татарии в своем обращении к ЦК от 8 мая расценила его арест как “недоразумение” и просила об отмене репрессии.
14 июня Политбюро ЦК по предложению ВЧК приняло решение освободить Султан-Галиева из-под стражи. Ходатайство о его восстановлении в партии было отклонено. Вместе с тем, стремясь не допустить даже малейших сомнений в незыблемости освященных именем Ленина принципов устройства СССР, Политбюро решило изложить дело Султан-Галиева на специальном “совещании из националов окраинных областей”.
Четвертое совещание ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей состоялось 9-12 июня 1923 г. Официально оно созывалось для выработки практических мер по проведению в жизнь резолюции XII съезда партии по национальному вопросу. Докладчиком по основному вопросу совещания был Сталин. Положение дел на местах обрисовали представители 20 партийных организаций. Все были солидарны в том, что коммунистические организации на окраинах могут окрепнуть, сделаться настоящими, марксистскими только преодолев национализм.
Большое значение имел представленный на совещании от имени Центральной контрольной комиссии доклад В. В. Куйбышева о деле Султан-Галиева. Отмечалось, что султан-галиевщина получила наиболее широкое распространение в восточных республиках, особенно в Башкирии и Татарии. Совещание расценило действия обвиняемого как самое уродливое выражение уклона к местному национализму, ставящее его “вне рядов коммунистической партии”.
В резолюции отмечалось, что уклон к местному национализму “является реакцией против великорусского шовинизма”. На совещании раздавались призывы “заткнуть глотку” чудищу великодержавничества (Н. А. Скрыпник), “вытравить его окончательно, прижечь каленым железом” (Г. Е. Зиновьев), настраиваться на длительную борьбу, поскольку “великорусский шовинизм будет, пока будет крестьянство” (А. И. Микоян).
Совещание наметило целую систему мер по вовлечению местного населения в партийное и советское строительство. Предусматривались чистка государственно-партийного аппарата от националистических элементов (имелись в виду “в первую голову русские, а также антирусские и иные националисты”); неуклонная работа “по национализации государственных и партийных учреждений в республиках и областях в смысле постепенного ввода в делопроизводство местных языков, с обязательством ответственных работников изучать местные языки”; вовлечение национальных элементов в профессиональное и кооперативное строительство.
Большое место на совещании заняли проблемы Конституции СССР. В итоге было решено учредить в составе ЦИК СССР две палаты (Союзный Совет, Совет Национальностей), установив равенство их прав и соблюдение условий, при которых ни один законопроект, внесенный на рассмотрение первой или второй, не может быть превращен в закон без согласия на то обеих палат. Конфликтные вопросы предлагалось решать посредством согласительной комиссии, в крайнем случае — съезда Советов. В решениях было записано, что во второй палате автономные и независимые республики будут иметь одинаковое представительство (4 человека или более), а каждая национальная область — по одному представителю.
Установлено было также, что палаты формируют единый Президиум ЦИК. Предложение Раковского о создании двух президиумов с законодательными функциями было отклонено. Это означало бы “раздвоение верховной власти, что неминуемо создает большие затруднения в работе”. Сталин в этой связи высказывался еще определеннее: “Украинцы навязывают нам конфедерацию”, “мы создаем не конфедерацию, а федерацию республик, одно союзное государство”, отсутствие единого президиума ЦИК сводило бы “союзную власть к фикции”.
Закрепление сталинской линии в решении национального вопроса после совещания выразилось в проведении чистки от “буржуазных националистов” всех партийных организаций Востока. Наиболее влиятельный уклонист Раковский был смещен с поста главы правительства Украины и направлен на дипломатическую работу. Таким образом, успех совещания в борьбе с национал-уклонизмом наиболее явно выразился в оттеснении от власти представителей наиболее крупных нерусских этнических групп, способных реально препятствовать дальнейшему укреплению единства СССР.