Печать

Глава 6. Историческая эволюция государства

Posted in Теория государства и права - Теория государства и права (Чепурнова, Серёгин)

Глава 6. Историческая эволюция государства

§6.1. Типологическая парадигма исторического развития государства
§6.2. Генезис государства от древности к современности
§6.3. Рождение социально-гарантийной государственности

§6.1. Типологическая парадигма исторического развития государства

Любое государственно-правовое явление не терпит статики: оно возникает, развивается, изменяется, совершенствуется и “умирает”. Поэтому “историко-типологический подход к государству, - как справедливо отмечает В.Я. Любашиц, - фиксирует наше внимание на его относительно устойчивых сущностных свойствах, в развитом состоянии. Это предполагает необходимость генетического подхода к государству, его познания в динамическом состоянии зарождения, переходя к развитым формам, гибели данного конкретноисторического типа государства и замены его государством нового исторического типа”.
Таким образом, следует рассмотреть эволюцию государственности в ретроспективном разрезе нескольких эпох, вплоть до наших дней.
В научной литературе нет единства мнений о градации исторических форм организации публичной власти, хотя моделей существует невероятное множество. Связано это с тем, что человеческая память, отражая уже свершившиеся события, “является составной частью исторического сознания, в котором представление об обществе интегрируется в единстве его прошлого, настоящего и будущего”. По существу, субъекты познания создают собственную интерпретацию истории, не похожую или отличающуюся от своих предшественников. Ведь “время наряду с пространством, движением, материей и духом является фундаментальной категорией действительности, включающей в себя бытие Вселенной и экзистенцию человека”.
Так, русский историк Н.И. Кареев выделял следующие исторические типы государств:
- государство-город;
- восточная деспотия;
- феодальное поместье-государство;
- сословная монархия;
- западноевропейская абсолютная монархия;
- конституционное государство.
Западные теоретики зачастую склоняются к двоичной дефиниции государственности: демократии и автократии. Поэтому Ганс Кельзен считал, что в основу классификации современных государств достаточно положить “идею политической свободы”.
Французский автор Реймон Арон также различает два основных типа современного государственного строя - в зависимости от того, какая система господствует: многопартийная или однопартийная.
Американский профессор Макайвер делит все государства на а) династические, где общая воля (государственная) не совпадает и не выражает воли большинства подданных, и б) демократические, в которых общая воля отражает волю всего общества или его большинства.
К. Маркс и Ф. Энгельс, основываясь на совокупности “производственных отношений, составляющих экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствует определенная форма общественного сознания”, выделяли следующие общественно-экономические формации: первобытнообщинный строй (догосударственный); рабовладельческий строй; феодализм; капитализм; социализм; коммунизм.
Соответственно, при первобытнообщинном строе государство отсутствовало, при рабовладении - оно было рабовладельческим, при феодализме - феодальным, при капитализме - буржуазным, а при коммунизме государство отмирало. Социализм являлся переходной формацией от капитализма к коммунизму.
Вместе с тем догматизм данной теории имеет ряд недостатков.
Во-первых, она идеализирует социалистическую общественно-экономическую формацию, представляя ее базисом высшего неэксплуататорского типа государства. Этот изъян обусловлен исходным положением данной концепции - принципом последовательного и необходимого восхождения от одного строго определенного порядка производственных отношений к другому, более прогрессивному.
Во-вторых, очередность появления общественно-экономических формаций устанавливается в строгой иерархии, не допускающей скачков и регрессных изменений, причем каждый вид государственности рассматривается как качественно превосходящий предшествующий. Более того, последовательное появление на исторической сцене социальной жизни подобных форм организации публичной власти представляется в качестве абсолютного проявления мирового прогресса.
В-третьих, после отказа стран Восточной Европы в конце 80-х годов XX века строить социализм и распада СССР в 1991 году, возникли новые капиталистические государства. Некоторые из них, перестраивая политическую надстройку общества, на практике от республики советов пришли к фактической монархии. Яркий пример таких изменений демонстрирует Туркменистан. Хотя в его Конституции 1992 года форма правления государства определяется как президентская республика (ст.1), специальным постановлением Меджлиса (законодательного органа) Президенту С.А. Ниязову присвоено имя Туркменбаши (“Отец туркменского народа”), аналогичное титулу первого Императора Всероссийского Петра Великого - отца отечества, и учрежден ежегодный всенародный праздник - день рождения Са- пармурата Туркменбаши. В 1999 году конституционным законом Туркменистана, принятым в соответствии с постановлением Народного совета, первому главе государства было предоставлено исключительное право осуществлять свои полномочия без ограничения срока. Кроме того, на основании ст.ст. 45 и 53 Конституции Туркменистана, Президент руководит Высшим представительным органом государства - Халк маслахатом (Народным советом), а также является главой правительства (исполнительной власти).
В-четвертых, в рамки формационного подхода не вписывается социальная структура древневосточных государств, так как она не ограничивается биполярным противостоянием классов антагонистов: рабов и рабовладельцев, феодалов и зависимых крестьян. Например, в истории Индии особую роль играли ученые-брахманы, а в Китае - образованные слои чиновничества - шеньши. Характерно также, что усиление авторитарнодеспотических черт древневосточных государств происходило зачастую в процессе борьбы не с народом, а со знатью, с аристократическими и жреческими кругами, их сепаратизмом. Оно сопровождалось не столько произволом, сколько активным правотворчеством, созданием писаных правовых судебников (Законы Хаммурапи в Вавилоне в XVIII в. до н.э. и др.). Стремление же к поддержанию правопорядка было свойственно архаичным восточным монархам, как правило, в периоды их расцвета и подъема.
В-пятых, из способа производства невозможно логическим путем выявить особенности правовых систем различных обществ, проанализировать, например, отношения собственности в Индии и Китае, и ответить на вопрос, почему в “поднебесной” сложилась экзаменационная система отбора чиновничества, а на полуострове Индостан - замкнутая группа каст. Также нельзя объяснить и создание неких надгосударственных общностей духовных ценностей, сложившихся под влиянием конфуцианских учений и буддистских заветов стран Дальнего Востока или мировых моделей религиозного права: мусульманского, индусского и т.д. Так, Веды, Коран, Библия, Талмуд служили и продолжают в той или иной мере служить идейно-религиозной основой современных политикоправовых доктрин различных держав.
Таким образом, очевидно, что нельзя рассматривать экономическую ось единственным вектором общественного развития, предопределяющего эволюцию всех социальных институтов. Изменения в одном секторе производственных отношений (например, сферы собственности или присвоения прибавочной стоимости) вовсе не означает метаморфоз политической системы и, в частности, государственно-правовых институтов. Наоборот, такие перемены могут сопровождаться деградацией в других областях публичной действительности: образовании, культуре, правосознании и т.д. Главное же заключается в том, что историческое развитие государственности представляет собой сложный результат взаимодействия самых различных факторов, каждый из которых при определенных условиях может сыграть решающую роль. По мнению Н.С. Розова, к определяющим аспектам (переменным) ретроспективного анализа прошлого человечества относятся десять базовых социальных режимов (уровней):
1) уровень политической эволюции (качество управленческих структур и институтов);
2) уровень организации военной силы и коммуникаций сообщения, таких как транспорт, связь, средства наблюдения;
3) уровень развития самостоятельного производства вооружения;
4) уровень дипломатии, т.е. способности создавать и поддерживать альянсы, обеспечивать внутреннюю и внешнюю легитимацию;
5) уровень накопления и развития знаний и практики;
6) уровень аккультурации;
7) уровень духовных потребностей;
8) уровень воспроизводства человека и материальных благ;
9) уровень развития способов перераспределения и обмена в условиях экономико-географического разнообразия;
10) уровень развития техники и технологии в мирной сфере.
Вместе с тем современное понимание генезиса моделей организации публичной власти выдвигает на первый план человеческую личность, т.е. то качество жизни, которое обеспечивается ей государством. Поэтому особого внимания заслуживают методы типо- логизации государственности, использующие данные об уровне духовности народа, его традиций, особенностях национального характера, географической среды, международном окружении и правосознании.
В связи с этим в конце XX века огромную популярность получил “цивилизационный” подход. По мнению А. Тойнби, цивилизация есть не что иное, как некоторый тип человеческих сообществ, вызывающий “определенные ассоциации в области религии, архитектуры, живописи, нравов, обычаев - словом, в области культуры”. В науке выделяют различные виды цивилизаций: американскую, древнюю (или раннюю), китайскую, индийскую, славянскую, современную и т.д. Л.И. Семменникова описывает три основных типа цивилизации: первобытная, восточная и европейская. Первый присущ народам без идеи развития, т.е. существующим вне исторического времени. К этому типу относятся первобытные сообщества людей, сохранившиеся в различных регионах земного шара - в Австралии, Африке, Америке, Сибири и т.д. Восточная цивилизация имеет цикличный характер изменений. Ее отличает приоритет религиозно-нравственных норм над правом, традиции над нововведениями, отсутствие ярко выраженных классовых различий и частной собственности на землю, сохранение кастовых общин, которые, будучи не связанными друг с другом, опираются на сильную централизованную власть. Прогресс в таком обществе идет циклами, мало чем отличающимися от предыдущих. В основе европейской (прогрессивной) цивилизации стоит идея непрерывного совершенствования. Признаками такого типа являются рационализм, престиж результативного труда, развитая частная собственность, рыночные отношения, классовая структура с активно действующими политическими партиями, наличие гражданского общества.
Используя методологию системного анализа публичных институтов социального управления, В.Я. Любашиц выделяет три исторических типа государства: 1) традиционное, 2) феодальное и 3) современное (национальное).
По его мнению, традиционное государство характеризуется наличием мелких деспотий, королевств, царств, княжеств и т.д., управляемых централизованными учреждениями чиновников, способных принуждать людей к труду и войне. К этому типу он относит государство Инь в Китае и все, что предшествовало империи Цинь вплоть до III в. до н.э.; всю раннегосударственную эпоху Японии, заканчивающуюся периодом Нара (III-VI вв. н.э.); Критто-Микенскую и этрусскую цивилизации (II-I тыс. до н.э.), англосаксонские, скандинавские и славянские государства IX-XII вв. в Европе; державы Малинке, Сонгай VII-XV вв. н.э., государство народа хауса с X-XI вв. н.э., королевства Конго, Буньо- ро и Буганда (с XVIII в. н.э.) в Африке и т.д.
В феодальном государстве наблюдалась дисперсия, или дуализм, политического господства: с одной стороны, существовала центральная власть суверена, а с другой - обширные полномочия местных сеньоров. На локальном уровне правители таких вассальных сообществ имели различные наименования: цари, базилевсы, князья, ханы, бояре, бароны, мандарины, баи и т.д., но все они выполняли одни и те же публично-правовые функции. Благодаря их деятельности сформировались кодексы общих законов, конкурировавшие с традиционными нормами провинций и городов.
Современное (национальное) государство типологически берет свое начало в Нидерландах с конца XVI в., в Англии с конца XII в., во Франции и Пруссии в разном измерении с середины XVIII - начала XIX вв., в России около XVIII - начала XIX вв., в Турции и Японии - с конца XIX в., а в Китае, Индии, Бразилии и большинстве стран остального мира - с середины XX в. “Благодаря территориальному принципу организации политической власти, централизации и институционализации политического авторитета и монополии на легитимное применение силы внутри общества национальное государство было способно сохранять население и контролировать правопорядок, наращивать военный потенциал и завоевывать новые территории, поддерживать гражданскую лояльность и использовать преимущества рыночной экономики”. Любашиц выделяет четыре инновационных этапа в развитии современного политического господства: гражданское государство, правовое государство, демократическое правовое государство и социальное правовое государство.
Однако все вышеперечисленные варианты классификаций тенденциозны, однобоки и ограничены. Зачастую они имеют существенные разрывы между теорией и практикой. Например, конституции стран говорят о правовой государственности, но реально таковую нигде создать не удалось. Наиболее приемлемую градацию исторических типов государств предложил Г. Еллинек. Основываясь на идеи достигнутой гражданином личной свободы, он выделил следующие исторические формы государства: 1) древневосточное; 2) эллинское; 3) римское; 4) средневековое; 5) современное.
Для древневосточного государства (Аккада, Шумера, Вавилона, Египта и т.д.) характерны следующие черты: традиционализм; цикличность (повторяемость) социального развития; патриархальное рабство (признание раба младшим членом большой патриархальной семьи); деспотическая форма правления во главе с обожествляемым наследственным правителем; существование автономной сельской общины; единство норм права, политики, религии и морали; отсутствие права частной собственности на землю.
Идентификационными отличиями эллинского государства является: классическое рабство (раб есть говорящее орудие); полисная организация общества с обособленными автаркичными (самодостаточными) гражданскими общинами (городами); признание права частной собственности на землю; зачастую несовпадение правил политики, юриспруденции, морали и религии.
Важнейшими признаками Древнеримского государства могут быть признаны: классическое рабство; абсолютизация права частной собственности; культ силы в политике и религии; развитые формы классического частного права.
Особенности средневековой государственности состоят в господстве власти духовной (церковной) над светской; в существовании отношений вассалитета-сюзеренитета между правителем и его подданными; в отсутствии единых держав из-за удельной раздробленности; в прикреплении крестьян к земле.
В отличие от вышеперечисленных исторических типов, современное государство является светским; национальным; капиталистическим, т.е. эксплуатирующим труд наемных рабочих; признающим формально-правовое равенство своих граждан.
Вместе с тем данный подход нуждается в существенной модернизации.
Так, в лоне современного общества зародился новый исторический тип государственности, который может быть назван социально-гарантийным. Основная его особенность состоит в том, что публичная власть обязуется гарантировать и поддерживать высокий жизненный уровень народа, независимо от занимаемого статуса и происхождения любого гражданина.
Следовательно, для системного комплексного изучения исторической реальности генезиса государственности, исследование эмпирической реальности Древнего Востока, античной Греции, архаического Рима, средневековья и современности необходимо проводить параллельно в рамках единого анализа, а социально-гарантийное государство рассматривать отдельно от других политических типов.

 


 

§6.2. Генезис государства от древности к современности

Первые в истории человечества политико-территориальные образования (царства), возглавляемые единоличными правителями, обладавшими достаточно широкими властными полномочиями, возникли в передней Азии и северо-восточном Египте (VI -V тыс. до н. э.).
Государственность Древнего Востока, как правило, олицетворяется с деспотией. Следует отметить, что наше восприятие данной формы правления зачастую грешит тенденциозностью, берущей начало с античных времен. “Высокомерное представление греков, - писал Г. Еллинек, - о рабском состоянии восточных народов, отражающееся и в новейших воззрениях, является значительно преувеличенным, - оно основано на том, что для греков свобода была тождественна с участием в управлении власти”. На самом же деле у вавилонян, ассирийцев, шумеров, египтян и т.д. право индивида не было направлено по отношению к властителю, оно отсылало к другим членам общества, так как сословия и касты давали основания на занятие определенных публичных должностей.
На Востоке многие “покоренные государства... привлекались только к платежу дани и несению военной службы”, вследствие чего в крупных монархиях появлялось внутреннее расчленение населения, благодаря которому однородность всего союза представлялась гораздо менее значительной, чем в современном централизованном унитарном государстве.
Чаще всего единоличная власть была теократична, т.к. “властитель являлся представителем божественной силы” и олицетворением богоподобной воли.
Вместе с тем Древний Восток знал и республиканские города Финикии.
Эллинское государство выступает прямым антиподом древневосточному. Оно характеризуется полным отрицанием монархического принципа, где царская власть - всего лишь синоним тирании.
“Особенностью греческого государства, - пишет Г. Еллинек, - служит... то, что во всех его формах оно является в качестве своего первого и существенного признака, внутренне единым”, но в то же время основанным на плюралистической модели организации публичной власти.
Участие в управлении государством есть существо гражданина, отличающее эллина от варвара. Именно этим и обуславливается отсутствие общего божественного закона, так как религия представляет собой “утилитарную подругу” полиса. Поэтому там, где отсутствует сакральный идеал государя, питаемый народной верой, исчезает и монархическое правление. Таким образом, следует постулировать первичность правосознания в данном вопросе, ибо у греков оно носило преимущественно республиканский характер и рассматривало свободу как естественно правовую категорию, не подлежащую ограничению. Это выразилось в особой характеристике власти, где “различие между отношением античного и современного индивида к государству заключается с юридической стороны только в том, что свобода последнего в пределах закона прямо признается государством, между тем как у греков она представлялась настолько сама собой очевидной, что никогда не нашла своего выражения в законодательстве”. Примером этому является Афинская демократическая республика (V-IV вв. до н.э.). Система государственных органов этого полиса состояла из народного собрания, совета пятисот, выборных должностных лиц (путем голосования или жеребьевки), суда присяжных, ареопага (высшего судебного и политического органа).
Римское государство явило эталонный образец абсолютизма, который достиг своего наивысшего расцвета в Византийскую эпоху. “В мировой римской империи впервые на Западе государственная власть воплотилась в одном лице с такою силою и полнотою, что в позднейшие времена концентрация княжеской власти всегда совершалась под влиянием представлений о власти римского императора”.
Власть императоров возникла не на пустом месте. Корни ее лежали в существенном различии греческой и римской культур, отличающихся отношениями держателя отеческой власти к своему семейству. Римская семья была организована как монолитная патриархальная единица, где “pater familias” имел над ее членами пожизненную политическую власть, а посему и само государство выросло, по народным преданиям, из союза объединенных в gentes семейств, следовательно “семья... является продолжающейся в государстве первоначальной политической организацией”. Императорская монархия даровала своим подданным широкие гражданские права и политическое бесправие одновременно, при этом построив отточенную систему бюрократического механизма сверху донизу.
Рассматривая средневековое государство, Г. Еллинек отмечал, что оно характеризуется отсутствием единой государственности и приматом духовной власти над светской. Так, по мнению французского историка Шарля Пти-Дютайи, Капетингская держава в IX веке находилась в состоянии полной анархии. Все стремилось к бесконечному разнообразию: язык, нравы, частное право. Шесть веков грандиозных передвижений народов прямо или косвенно разрушили единство Галлии римских времен. Кроме того, великим препятствием, затрудняющим поддержание могущества монархии, было как раз то обстоятельство, что везде во Франции существовали бесчисленные количества маленьких ленов, алло- дов, княжеств, герцогств и графств, обычно более могущественных, чем королевский род. К таковым относились сеньоры Каталонии и Руссильона, Лангедока, Тулузской области, Гаскони, Пуату, вассалы центрального массива, группировавшиеся по большей части вокруг графов Барселоны, Тулузы и герцогов Гасконскони или Аквитании, которые, имея столицу в Пуатье, титуловались “герцогами всей Аквитанской монархии” и сеньорами областей Берри, Бурбане и Аверни, вплоть до прибрежья Вандеи и Сентонжа.
Таким образом, от Пиренеев до самой Фландрии образовалось кольцо крупных независимых владений вокруг Парижа и Орлеана, пределами которых была ограничена королевская власть. Французскому монарху приходилось считаться и с менее могущественными соседями, не раз угрожавшими его безопасности. Это были графы Амьена, Вер- мандуа, Суассона, Корбейля, Милена, Санса и т.д. Их земли еще более сокращали территорию, составлявшую королевский домен, и часто вклинивались в нее.
Суверенитет Капетингкской династии распространялся лишь на земли, в которых государи самостоятельно пользовались правами баронов - независимых сеньоров - и прежде всего правом суда, дававшим возможность постоянного вмешательства в общественные дела и представлявшим реальную власть. Причем необходимо оговориться, что отдельные части домена представляли собой нечто разобщенное, разбросанное, несвязанное друг с другом. Часто это личные владения, приносящие доходы с земли: деревни с их полями, лугами, виноградниками, лесами, рыбными угодьями или сельские церкви с принадлежащими им имениями и повинностями, а также города, несколько домов в поселке или же укрепленная башня в каком-нибудь населенном пункте.
Такое положение дел, в целом, было обусловлено феодальной раздробленностью тогдашней Европы, где все государства представляли собой совокупности лишь теоретические. Никто и не думал, что многочисленные княжества, графства, герцогства, аллоды и лены объединятся в крупные централизованные империи. В эту эпоху средневековая монархия развивается из именной королевской власти вождей. Варварские государства постепенно структурируются на руинах Западной Римской империи. Так, “германская монархия развивается затем в таком направлении, что обнимает два существенных основных элемента - личную власть и верховное право собственности на всю территорию”. Но эти права с самого начала являются ограниченными. Ведь рядом с королевскими судами продолжает существовать народный суд, а верховной собственности короля противостоит возникающая из разных оснований частная собственность, изъятая от вмешательства монаршей власти. “Германская королевская власть, - пишет Г. Еллинек, - уже с самого появления своего на свете представляется поэтому властью ограниченной”. Следовательно, уже с самого момента возникновения королевской власти было положено основание дуализму между правом государя и правом народа. Данное положение сохранялось все средние века, выразившееся в отношениях сюзеренитета-вассалитета, правилом которого служил девиз: вассал моего вассала не мой вассал. Такому политическому раскладу соответствует дуалистическая система сеньориальной монархии, исповедующая принцип избирательности престола, который со времен французского короля Карла Толстого (II половина IX века) в половине случаев брал верх над традиционной наследственностью. Это было связано с обожествлением монархической власти, когда государь отождествлялся со священником, избираемым паствой. Аналогичным образом становились епископами и папами. Поэтому единственным средством сохранить корону в родной семье для царствующего венценосца было еще при жизни обеспечить избрание и коронование своего наследника. Таким образом, родилась система соправительства, обеспечившая непрерывность королевских династий.
Для правильного понимания монархической власти того времени следует иметь в виду, что высокое мнение, которое она, несмотря на свою слабость, сама имела о себе, очень редко вызывало чувство иронии у современников. Так как в большинстве случаев бароны признавали de jure примат венценосной власти, находящейся, по своей природе, гораздо выше их собственных прерогатив. Это очень отчетливо доказывается случаем, описанным Ш. Пти-Дютаи: “Король захотел отнять некоторые лены у графа Шартрского Эда II. Тот, в свою очередь, не переставая защищаться с оружием в руках, написал государю протестующее письмо. Король не выслушал его, продолжил действия по отчуждению ленов графа. А между тем Эд служил ему в его дворце, на войне и во время путешествий. Правда, он проявил некоторую горячность и совершил несколько неприятных поступков, из-за чего король вздумал лишить его владений. Но ведь это вполне естественно. И Эд, играя словом “честь” (honneur), которое в то время обозначало также группу значительных ленов, объявляет, что он не может быть обесчещенным. Он очень желает примириться с королем, хочет пользоваться его благосклонностью и утверждает, что монарх в данном случае последовал дурному совету”.
Средневековому государству известны и республиканские формы правления, например, аристократические республики феодального типа, управляемые городскими советами, вечами и т.д. и избиравшими мэров, посадников и т.д. из числа именитых (благородных) граждан. Достаточно привести примеры средневековых городов Италии (Генуя, Флоренция, Венеция), Германии (Гамбург, Любек) и России (Новгород и Псков).
Структура государственной власти городов-республик была несложной. Так, в Венецианской республике высшими органами власти и управления были большой совет, сеньория, сенат, совет сорока и совет десяти, которые формировались из 200-300 самых знатных горожан.
С течением времени возникает современное государство, в котором власть светская одерживает верх над властью духовной. Государи борются с сепаратизмом местных феодалов, опираясь на сословное представительство, вследствие чего рождается сословнопредставительная монархия, воплотившаяся в Кортессах (Испания), Земских соборах (Россия), Генеральных штатах (Франция) и т.д. Зачастую королевские возможности возрастают до степени абсолютистских, хотя иногда наблюдается и их ослабление с одновременным усилением сословного элемента в политической жизни государств. По мнению Г. Еллинека, “сословия входят в состав государства и становятся активным органом единого политического организма, как в Англии, либо секуляризируют королевскую власть и устанавливают аристократическое управление с лишенным реальной власти монархом во главе, как в Германской империи, Польше и временно в Швеции; монархии удается подчинить себе сословия, низвести их на степень призрачной силы или совершенно уничтожить их, как во Франции, Италии, Дании и после тридцатилетней войны в большинстве немецких территорий, либо, наконец, санкционируется преобладание короны над сословиями, как в Венгрии с 1687 года”. Современное государство вырабатывает понятие положительного права и необходимость признания свободы в определенной сфере общественных отношений, поэтому монархия эволюционирует от абсолютизма к конституционализму, который впервые возникает в Англии в конце XVII века. Общие принципы построения конституционной монархии наиболее четко описал Ш.Л. Монтескье. В основу своей концепции он положил теорию разделения властей, где законодательная власть должна принадлежать народу, а “исполнительная власть... быть в руках монарха, так как эта сторона правления, почти всегда требующая действия быстрого, лучше выполняется одним, чем многими”.
Типичный пример такой организации публичной власти представляют современные Нидерланды, в которых главой государства является король (королева), получающий свою власть по наследству. Если престол оказывается вакантным, монарх может быть назначен актом парламента. Подобное решение принимается на объединенной сессии обеих палат законодательного органа.
Король Нидерландов наделяется достаточно широкими правами: совместно с народными представителями он осуществляет законодательную власть, вместе с правительством - исполнительную, через суды - судебную. К прерогативам короля относятся следующие функции: назначает премьер-министра, по рекомендации которого утверждаются кандидаты на должность других министров; направляет комиссаров в провинции для осуществления надзора за деятельностью органов местного самоуправления.
Кроме того, каждый год в третий вторник сентября на объединенной сессии парламента король выступает с докладом об основных направлениях государственной политики. Его Величество утверждает законопроекты, руководит внешними сношениями Голландии и обладает правом помилования. Однако полномочия монарха во многом носят формальный характер, так как значительное число функций главы государства осуществляется правительством. Вместе с тем особа государя неприкосновенна. При короле действует совещательный орган - Государственный совет. Это старейший и один из наиболее важных политических институтов. Его члены (в основном бывшие государственные деятели, судьи и бизнесмены) назначаются монархом пожизненно по рекомендации министров внутренних дел и юстиции. Президентом Государственного совета является король, но на деле руководит им вице-президент. К числу наиболее важных функций этого органа относятся предварительное рассмотрение законопроектов и разбирательство административных споров. Государственный совет дает консультации по проектам законов, королевских декретов и предложениям относительно международных договоров.
Законодательную власть совместно с монархом осуществляет парламент (Генеральные штаты), состоящий из двух палат (Первой и Второй). В составе Первой (верхней) палаты - 75 депутатов, избираемых провинциальными штатами (советами) на основе пропорционального представительства на четыре года. Вторая палата (нижняя) формируется путем всеобщих прямых выборов по той же системе и на тот же срок. В ее составе 150 депутатов. Парламент собирается на очередные сессии не реже одного раза в год.
В случае необходимости король может созвать чрезвычайную сессию. Заседания палат производятся публично, однако по требованию их членов может быть объявлено закрытое парламентское слушание. Все решения законодательного органа принимаются абсолютным большинством голосов депутатов, участвующих в голосовании. Полномочия палат неодинаковы: Вторая палата играет более важную политическую роль в государственном механизме, т.к. премьер-министр (глава правительства) должен получить поддержку большинства ее членов для формирования кабинета и проведения в жизнь своей политики.
Более того, только Вторая палата обладает правами законодательной инициативы и внесения изменений в рассматриваемые законопроекты. Любой законопроект, внесенный правительством или депутатом парламента, должен быть принят обеими палатами, после чего он отправляется на утверждение королю. Законопроект, получивший санкцию монарха, вступает в силу через двадцать дней после его опубликования. Премьер- министр и другие члены правительства являются представителями партий, получивших большинство мест в парламенте. Они имеют право присутствовать на заседании палат и принимать участие в парламентских слушаниях. Правительство ответственно перед Генеральными штатами. Депутатский контроль за его деятельностью протекает в форме интерпелляции - установленных вопросов к министрам через работу следственных комиссий парламента.
Вместе с тем необходимо иметь в виду, что переход от одних типов государственности к другим или изменение видов монархической власти осуществляется не молниеносно, т.к. революции зачастую сменяются эпохами реставраций. Например, Великобритания в 1649 году была объявлена свободным государством, в котором на вечные времена отменялось королевское звание, но уже через одиннадцать лет на престоле была восстановлена династия Стюартов. Следовательно, процессы генезиса форм правления занимают длительный период времени, их интенсивность и последовательность зависят от качественного состояния национального правосознания.
Поэтому модель государственности любого народа, отвечающая его историческим чаяниям, может сохраняться в неизменном виде, несмотря на трансформацию экономических отношений или эволюцию понятия личной свободы граждан. Так, понтифику римской католической церкви (Папе Римскому) до сих пор принадлежат политические права абсолютного монарха. В соответствии со ст. 1 Основного закона Государства-Города Ватикан 1929 г.: “Верховный глава Церкви, суверен Государства-Города Ватикан, обладает полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти”.
Княжество Монако, напротив, представляет собой дуалистическую монархию, в которой исполнительная власть, на основании ст. 3 Конституции Княжества Монако 1962 года, подчинена высокой власти государя, обладающего юридической неприкосновенностью, а в соответствии со ст. 4 - “законодательная власть осуществляется князем и национальным советом”. Монарх обладает реальными полномочиями в сфере исполнительной власти, так как он возглавляет правительство и руководит им через назначаемого Государственного министра.
Более того, только Князь наделен правом законодательной инициативы (ст. 66 Конституции Княжества Монако). Представительный орган государства (Национальный совет) не обладает такими полномочиями и может проявлять законотворческую инициативу лишь через Совет Короны, который передает законопроекты Князю (ст. 67). Монарх самостоятельно издает ордонансы, регулирующие сферу исполнительно-распорядительных отношений.
Государю предоставляется право после заключения Совета Короны распустить Национальный совет и объявить о проведении новых выборов в трехмесячный срок. Совет Короны состоит из семи членов, назначаемых монархом на три года. Председатель и три заседателя этого органа выбираются Князем единолично, а три других - по предложению Национального совета, но не из его состава (ст.ст. 68, 74). Более того, любой пересмотр Конституции возможен только с согласия государя (ст. 94).
Современное государство также знает республиканскую форму правления, зачастую приходящую на смену традиционной монархии и проявляющуюся в четырех видах: парламентской, президентской, президентско-парламентской и советской республики.
В ХХ веке парламентские республики устанавливаются в Польше, Австрии, Германии, Италии, Индии, Турции и т.д. В системе органов государственной власти этих стран первое место занимает парламент, назначающий и смещающий главу правительства. Роль президента в этих государствах незначительна - как правило, он выполняет церемониально-представительские функции.
Первая президентская республика возникла в США на основе Конституции 1787 года, в соответствии с которой глава государства возглавил федеральное правительство. Вместе с тем президент США не получил права роспуска Конгресса.
В 1956 году во Франции была установлена президентско-парламентская форма республики, сочетающая в себе черты президентского и парламентского правления.
В 1917 году в России возникла советская республика, отвергающая принцип разделения властей и провозглашающая полновластие представительных органов - Советов. Просуществовала она до 1993 года. Ныне современными государствами с советской системой организации политической власти являются КНР, Куба, Вьетнам и КНДР.
Специфическая форма советской республики провозглашена в Ливии. 3 марта 1977 года сессия ливийского законодательного органа - Высшего народного конгресса - приняла декрет об установлении “режима народной власти” и “прямой народной демократии”, в соответствии с которым государство стало называться Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джомахерия, его пожизненным руководителем был признан Муаммар Каддафи, а суды были обязаны выносить решения на основе уровня народного представления о справедливости и религиозности.
Подводя итоги, необходимо отметить, что древневосточное государство знало деспотическую монархию и городскую аристократическую республику; эллинское государство, напротив, отвергало монархический принцип как таковой, зачастую отождествляя его с тиранией; римское государство являет высший расцвет абсолютизма; средневековое государство представляет дуалистическую монархию сеньориального исторического типа и феодальные города-республики; современное же государство, как правило, эволюционирует от сословно-представительной монархии (по своей сути дуалистической) к конституционной (ограниченной) или республике (парламентской, президентской или социалистической), через абсолютизм (неограниченность) и дуализм (единоличной власти и народного представительства).

 


 

§6.3. Рождение социально-гарантийной государственности

Развитие современной государственности не привело к стагнации политической мысли и практики. Социальная жизнь не застыла, наоборот, она ускорилась и породила новые ипостаси публичного господства, устремленные в ближайшее и далекое будущее. Обусловлено это тем, что человечество во все времена стремилось найти наилучший способ общественного развития, позволяющий личности не только достойно жить, но и самосовершенствоваться. “Каждый из великих мыслителей, - писал П.И. Новгородцев, - по- своему выражал ту истину, которая должна спасти людей”, и все они “думали одинаково, что такая истина есть, и что они знают ее”, хотя очередная историческая эпоха ставила под сомнение не только правильность ранее выбранной модели государственного механизма, но и перечень основных задач, функций и принципов публичного управления страной. В результате этого государственность “перезрела” современное состояние и перешла в период перманентной социализации, способной вместо формального равенства обеспечить минимум реальных благ и условий, способствующих достойному существованию и гармоничному развитию человека.
Вместе с тем еще в середине XIX века немецкий мыслитель Лоренс фон Штейн (1815-1890 гг.) одним из первых заявил, что идея “социального государства” заключается не в защите формальных прав личности, а в восстановлении равенства и свободы, в поднятии низших, обездоленных классов до уровня богатых и сильных. Для достижения таких целей верховная власть должна “осуществлять экономический и общественный прогресс всех его членов, так как развитие одного является условием и следствием развития другого”.
Соотечественник Людвига фон Штейна - Фридрих Науман (1860-1919 гг.) обосновал учение о социальной империи, активно вмешивающейся в хозяйственные отношения производства и перераспределения валового национального продукта. Более того, он утверждал, что принципы социального государства способен воплотить в реальность лишь монарх, олицетворяющий волю и силу всей нации, а не отдельных сословий и профессиональных групп.
В первой половине XX века сторонником социально ориентированного государства был русский мыслитель Н.Н. Алексеев (1897-1964 гг.). В его представлении политическая власть должна базироваться на началах диктатуры и народоправства, сочетающихся “со служением социальной правде”.
Современные ученые продолжили развивать идеи социальной государственности. Так, Э. Баталов утверждает, что сам факт индустриализации общества вызывает потребность в социальном государстве, “принимающем на себя ответственность за положение дел в социальной сфере, а стало быть рассматривающем политику социального регулирования в качестве одной из важнейших своих функций”.
По мнению П.К. Гончарова, “социальное государство представляет собой особый тип высокоразвитого государства, в котором обеспечивается высокий уровень социальной защищенности всех граждан посредством активной деятельности государства по регулированию социальной, экономической и других сфер жизнедеятельности общества, установлению в нем социальной справедливости и солидарности”. В рамках данной концепции М.И. Фетюхин пишет, что социальное государство призвано регулировать отношения труда и капитала, корректировать неблагоприятные экономические процессы, не допускать крайней поляризации общества по уровню доходов (в частности, через эффективную систему налогообложения), заниматься охраной труда и здоровья людей, поддерживать культурный и интеллектуальный потенциал общества. Устанавливать минимально достаточный размер заработной платы. Оказывать материальную помощь малообеспеченным гражданам, осуществлять иные меры социальной защиты населения.
Для Т.К. Мироновой социальное государство характеризуется состоянием социальной безопасности, суть которой состоит в обеспечении человеку реальной возможности реализовать свои права и свободы через систему социальной защиты. М.М. Вышегородцев отождествляет социальное государство с особым типом государственного устройства, “где все экономические, политические и другие процессы подчинены социальным целям стратегического развития общества и его отдельных членов, а все другие отношения являются при этой организации определенными, а не определяющими”.
С.В. Калашников исходит из того, что все определения социального государства, при всей кажущейся своей разнородности, содержат ограниченный набор константных признаков: 1) правовая природа осуществления социальной политики, обязанность государства контролировать и регулировать социальные процессы; 2) наличие системы социального страхования; 3) бюджетные социальные выплаты; 4) наличие государственных систем социальной защиты, социального обеспечения и обеспечения занятости; 5) доступность социальной поддержки государства для всех членов общества; 6) признание ответственности социального государства за уровень благосостояния своих граждан.
С точки зрения В.А. Иваненко и В.С. Иваненко, в социальном государстве экономика, политика, идеология, законодательство, правоприменительная практика и другие сферы общественной жизни основываются на моральных общечеловеческих принципах социальной справедливости, равенства и общественной солидарности и направлены на создание условий, необходимых для достойной жизни и свободного развития каждого человека, в котором конституционно закреплены и гарантированы, реально обеспечиваются и соблюдаются основные права и свободы человека и социальные обязанности государства перед обществом и человеком.
В.В. Гурлев и А.В. Гурлев стоят на той позиции, что государство может быть определено как “социальное” лишь тогда, когда проблема воспроизводства жизни человека как биосоциального существа, как потенциального субъекта всех видов общественной жизнедеятельности становится главной задачей государства, институтов государственной власти, действующих в условиях правовой системы, защищающей социальные интересы личности.
Сторонник юридического позитивизма В.Г. Постников под социальным государством понимает “исторически конкретную и законодательную функцию государства, имеющую своей целью такое регулирование отношений между различными социальными группами, которое бы обеспечивало исторически определенный уровень благосостояния населения, необходимый для устойчивого и независимого развития производства и общества”. С точки зрения В.Е. Чиркина, такую политическую организацию общества корректно было бы называть “государством социального капитализма”.
Значительный научный интерес представляют подходы зарубежных авторов к трактовке сущности социального государства. Немецкие юристы Г. Браун и М. Нихаус увязывают деятельность политической власти с социальной защитой граждан и рыночной экономикой, покоящейся на частной инициативе, приносящей средства для социальных программ. Швейцарский ученый Х. Байер, пишет, что “современное социальное государство - это централизованно управляемая забота об обеспечении всех граждан во всех жизненных положениях, которая раскрывается как первейшее проявление современной демократии, притом, что социальная справедливость основывается на экономическом либерализме”.
Представители испанской юриспруденции выстраивают более сложные теории социальной государственности. М.А. Гарсиа Эррера, например, предлагает рассматривать в качестве фундамента социального государства пакт между политическими классовыми организациями с противоречивыми интересами, который согласовывает основные документы, радикальным образом затрагивающие форму осуществления публичной власти, экономическую структуру общества и условия жизни граждан. Другой испанский исследователь М. Арагон акцентирует внимание на том, что чрезвычайно сложно дать четкое определение социальному государству, не изучив степень соотношения свободы и равенства, которые находятся “в постоянном напряжении и потому являются динамическими, а не статистическими категориями, восприимчивыми к постоянным усовершенствованиям и интерпретациям, свойственным демократическому плюрализму”.
По нашему мнению, из вышеперечисленных дефиниций социального государства следует выделить ряд признаков характеризующих его сущность.
1. Социальное государство гарантирует каждому гражданину право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, без какой бы то ни было дискриминации, независимо от пола, расы, национальности, вероисповедания, классового происхождения и т.д. Следствием этого является низкий уровень безработицы трудоспособного населения страны, стремящийся к нулевой отметке.
2. Социальное государство обеспечивает возможность всем индивидам реализовать право на достойную жизнь. Поэтому минимальная заработная плата трудящихся должна не только обеспечивать безбедную жизнь работнику, но и поддерживать высокий уровень благосостояния его семьи.
3. Частная собственность должна служить интересам всего общества, а не отдельного индивида или коммерческой корпорации. Еще задолго до возникновения формализованной юриспруденции обычаи, верования и религиозные нормы по-своему толковали вопросы использования земли, скота, орудий производства и других материальных ценностей. У большинства монотеистических конфессий это выражалось в следующем: собственность - священна и неприкосновенна. Но сакральные постулаты в прошлые века попирались с такой же легкостью, с какой сейчас попираются законы. Человек никогда не мог смириться с тем, что кто-то другой обладал большей или лучшей собственностью. Это служило причиной междоусобиц, войн и революций. Жертвами таких конфликтов становились целые классы и народы. “В силу этого, - пишет М.В. Власова, - появились и морально этические нормы, и нормы закона”, служащие гарантом отсутствия тотального истребления людей в постоянной борьбе за обладание большим и лучшим куском собственности. Тесная взаимосвязь категорий “социальной справедливости” и “собственности” была отмечена Г.В.Ф. Гегелем, считавшим частную собственность выражением социально-экономического содержания социальной справедливости. По его мнению, осуществление права возможно лишь при наличии свободы и собственности. И хотя право не совпадает со справедливостью, оно должно стремиться к ее требованиям, соблюдая баланс между частными и публичными интересами. Следовательно, собственность необходимо ограничивать обязательством службы всеобщему благу, без которого невозможно обеспечить стабильное, безопасное и процветающее существование отдельного индивида.
4. Социальное государство гарантирует каждому гражданину реализацию его права на жилище, на бесплатное образование и медицинскую помощь, а также на пенсионное обеспечение по старости и инвалидности.
5. Политика социального государства должна стимулировать создание новых семей и рост населения страны, посредством льготного налогообложения лиц имеющих детей.
6. В социальном государстве в качестве самостоятельных субъектов политических отношений выступают трудовые коллективы. Это обеспечивает защиту их интересов при реализации экономических проектов правительства, связанных с увеличением или сокращением рабочих мест, проведением национализации или приватизации отдельных отраслей народного хозяйства и т.д.
7. Социальному государству присущи некоторые черты правового государства, например, верховенство закона, без которого невозможно обуздать произвол, а следовательно, добиться справедливости. Ведь “чувство законности, пронизывающее государство, - отмечает Н.Н. Алексеев, - есть одно из моральных чувств, и те государства, в которых это чувство наиболее развито, можно назвать государствами гарантийными”. Соглашаясь с данными доводами, полагаем, что более корректно социальное государство называть социально-гарантийным. Однако законность включает в себя принципы иерархической стройности системы нормативных актов, единства на всей территории страны, всеобщности, целесообразности, равенства каждого перед законом и судом, неотвратимости наказания за совершенное правонарушение и культурности населения.
8. Социально-гарантийное государство признает и защищает равным образом права и свободы каждого человека на жизнь, достоинство, личную неприкосновенность, судебную защиту, объединение, участие в управлении делами государства, свободу слова, мысли, совести и др.
Вместе с тем социально-гарантийное государство нельзя строить без создания благоприятных общественных условий, которые можно разделить на экономические, политические, социально-духовные и юридические предпосылки.
К экономическим основам социально-гарантийной государственности относятся: развитая национальная промышленность (прежде всего тяжелое машиностроение, электроника и станкостроение); финансовая независимость от других держав; борьба с незаконными доходами граждан.
Политическими условиями социально-гарантированного государства являются: сильная, предсказуемая и легитимная власть; военная безопасность страны; поддержание режима законности и правопорядка в обществе, при минимальном уровне преступности.
Социально-духовные предпосылки социально-гарантийного государства состоят в воспитании у населения уважения к закону, в поднятии высокого уровня правовой культуры и правосознания посредством пропаганды правомерного поведения с учетом моральных ценностей конкретного народа. Кроме того, справедливая власть не может игнорировать человеческую совесть, ибо без нее не помогут никакие запреты и уставы. Связано это с тем, что “естественное правосознание, подобно совести, присуще в большей или меньшей степени каждому человеку от природы... Оно дает и открывает... - иногда смутное, иногда очень отчетливое - представление о лучшем праве; о духовно-верном и справедливом распределении прав среди людей; и, главное, о той объективной цели, которой служат право, государство и суд”.
С юридической точки зрения, построение социально-гарантийного государства возможно, лишь когда законодательство соответствует требованиям социальной обусловленности, научной обоснованности, нравственности и ресурсообеспеченности.
Следует отметить, что система правовых норм, пусть и отвечающая насущным задачам государства, теряет свою общеобязательную, регулятивную и охранительную способность, если она не находит соответствующего формального выражения. Это обстоятельство требует особого внимания к выполнению правил законодательной техники при составлении каждого закона, в том числе и Основного. Поэтому тексты нормативно-правовых актов должны быть ясными, т.е. изложенными в доступной языковой форме, компактными, логичными, последовательными, легитимными и теоретически непротиворечивыми.
Исходя из вышесказанного, под социально-гарантийным государством, необходимо понимать такое государство, которое стимулирует рост населения, посредством повышения благосостояния семей и отдельных индивидов; обеспечивает своим гражданам реальную возможность использовать право на труд, жилище, достойную жизнь, на бесплатное образование и медицинскую помощь, пенсионное содержание по старости и инвалидности в рамках и на основании неуклонного следования принципам законности, гуманизма и справедливости.
Становление такой государственности на практике осуществлялось не сразу, а постепенно. Так, резкое обострение во второй половине XIX века противоречий между трудом и капиталом, угрожающее революционным взрывом, заставило промышленно развитые государства изменить свое отношение к свободе предпринимательской деятельности, не ограниченной никакими обязательствами. Поэтому правительства европейских стран стали склоняться к необходимости обеспечения минимальных социальных гарантий для своих граждан. Впервые в мире в монархических, а не республиканских державах были приняты законы об ответственности работодателей за несчастные случаи на производстве (в Германии - в 1871 г., в Англии - 1880 г., в России в 1903 г.). Однако недостаток данных нормативно-правовых актов состоял в том, что они закрепляли принципы гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный здоровью работника, который для получения возмещения ущерба обязывался доказать в суде вину предприятия в возникшем у него увечье.
Вместе с тем Германская империя исправила это положение менее чем за 14 лет. Так, 15 июня 1883 года рейхстаг принял закон об обязательном государственном страховании на случай болезни, в июле 1884 г. - закон о страховании от несчастных случаев, а 22 июля 1889 г. - ввел обязательное страхование по инвалидности и по старости.
Суть немецкой системы социальной защиты населения состояла в том, что каждое лицо, отвечающее условиям, указанным в законодательстве, подлежало страхованию в принудительном порядке; причем взносы на страхование вносили не только сами наемные работники, но и предприниматели. В случае страхования по болезни взносы трудящихся составляли 2/3, а работодателя 1/3 от подлежащих к уплате сумм. Кроме того, работники полностью освобождались от уплаты денежных средств на страхование от несчастных случаев. Такое распределение страховых обязательств обусловило создание органов управления больничными кассами. В первом случае их аппарат состоял на 2/3 из лиц, избираемых рабочими, и на 1/3 из представителей работодателя. Во втором примере, больничными кассами руководили исключительно администрации предприятий. Тарифы взносов дифференцировались в зависимости от степени опасности условий труда на предприятии и от уровня выплачиваемой заработной платы. К числу видов обеспечения в порядке обязательного социального страхования наемных работников относилось: бесплатное лечение, бесплатные лекарства и другие лечебные средства; денежные пособия и пенсия.
Следуя примеру кайзеровской Германии, в 1911-1913 гг. английский парламент принял законы о страхование по болезни и инвалидности. Но британская страховая система отличалась от немецкой более широким участием в работе страховых органов представителей застрахованных лиц. Кроме того, часть взносов уплачивало само государство (за женщин меньше, чем за мужчин). Принцип определения размера страховых платежей был следующим: предприниматели уплачивали взносы в повышенном размере с более низкого заработка работника и в пониженном - с высокого заработка; взнос застрахованных лиц возрастал пропорционально их заработку. Градация в размере страховых платежей проводилась и по такому признаку, как пол и возраст: мужчины уплачивали взносы по высшей шкале, женщины по средней, молодежь - по самой низкой. В порядке социального страхования предоставлялись пособия, пенсии, медицинская помощь, медикаменты и санаторное лечение. Оздоровительными мероприятиями охватывались как сами застрахованные, так и члены их семей.
Шведские законодатели санкционировали обязательное социальное страхование по старости и инвалидности в 1913-1915 гг. Его специфика заключалась в том, что страховые взносы уплачивались в местных общинах, несущих финансовую ответственность перед государством.
В Российской империи закон о страховании рабочих по болезни и от несчастных случаев был издан 23 июня 1912 года.
Вслед за институтом государственного социального страхования на случай болезни, инвалидности, старости, трудового увечья начинают приниматься законы о страховании по безработице. Впервые социальное страхование данного социального риска ввела Англия в 1911 году.
Однако в первой половине XX века построить социально-гарантийные государства не удалось, потому что европейские королевства не смогли гарантировать своим подданным реализацию права на труд, бесплатное образование и медицинскую помощь. При этом монархические державы опередили республиканские правительства в сфере защиты социальных прав инвалидов, безработных и трудящихся. Например, закон об обязательном страховании по болезни был принят французскими депутатами в 1928 г., а немецкими в 1898 г.
После Второй мировой войны (1939-1945 гг.) начался качественно новый этап в построении социально-гарантийного государства. Так, Конституция Японии 1946 года в ч. 2 ст. 25 провозгласила, что “во всех сферах жизни государство должно прилагать усилия для подъема и дальнейшего развития общественного благосостояния, социального обеспечения, а также народного здравия”. Кроме того, Основной закон “страны восходящего солнца” установил бесплатность обязательного образования (ч. 2 ст. 26) и закрепил право и обязанность на труд (ч. 1 ст. 27), с запретом использования частной собственности в интересах противоречащих общественному благосостоянию (ст. 29).
Особого успеха в построении социально-гарантированной государственности добились скандинавские монархии. Например, в ч. 2 § 2 “Формы правления 1974 г.” - конституционном акте шведского королевства, констатируется, что “различное личное, экономическое и культурное благосостояние частных лиц должно быть основной целью деятельности государства”, которое “обязано обеспечить всем право на труд, жилище и образование, а также содействовать социальному обеспечению, безопасности и хорошим условиям жизни”. Более того, в Швеции минимальный размер оплаты труда в месяц соответствует стоимости потребительской корзины и равняется 1 тыс. долларов США. Все граждане, имеющие доход ниже гарантированного правительством, получают государственную поддержку в сумме не достающей до прожиточного уровня (для каждого начисляется в индивидуальном порядке). Шведские рабочие имеют право участвовать в управлении акционерными обществами и другими экономическими объединениями (юридическими лицами). Но наибольших успехов в сфере социальной политики достигла норвежская монархия. Согласно оценкам ООН, современной Норвегии принадлежит первое место в мире по качеству жизни. И оно не сводится только к материальному благополучию, а включает в себя полную социальную защищенность, гарантированное равноправие женщин с мужчинами, благополучное состояние окружающей среды, надежный уровень безопасности, стремящиеся к нулевой отметке показатели преступности и т.д.
Высокие социальные стандарты поддерживаются сбалансированной организацией национальной экономики, рост которой поддерживается добычей углеводородных природных ресурсов на континентальном шельфе Северного моря. По оценкам специалистов, в 2004 году Норвегия не только экспортировала около 150 млн тонн нефти, но и проводила масштабную модернизацию страны, направленную на повышение благосостояния своего народа. Так, среднемесячные доходы на душу населения в начале XXI века приблизились к 3 тыс. долларов США. Из 6,5 млн норвежцев более 150 тыс. человек - миллионеры. При этом в стране нет олигархов и номенклатуры, для которых многие принимаемые законы или меры безразличны, поскольку попросту их не затрагивают.
Впервые в мировой практике норвежцы начали реально заботиться о будущих поколениях, создав Нефтяной фонд, аккумулирующий средства, предназначенные для устойчивого развития государства после того, как истощатся природные ресурсы Северного моря.
Социал-демократический капитализм норвежского королевства зиждется на отрицании абсолютизации рыночно-монетарных факторов. Государственные органы этой страны успешно применяют на практике разрушенные в России в начале 1990-х годов отдельные существенные элементы советской экономической модели. Так, норвежское правительство играет решающую роль в социально ориентированном перераспределении материальных благ между своими гражданами. Достигается это благодаря тому, что из двух основных нефтяных компаний одна (“Статойл”) полностью принадлежит государству, а в другой (“Ношк Хидро”) - оно обладает контрольным пакетом акций. В Норвегии действует монополия на продажу вино-водочных и табачных изделий, в результате чего 65% целенаправленно завышенной розничной цены каждой бутылки спиртного напитка, включая пиво, а также каждой пачки сигарет прямиком отправляется в госбюджет в качестве налоговых поступлений.
По мнению М.Е. Кокеева, “современная Норвегия не приемлет ни дикий, экстремальный капитализм, ни методы “шоковой терапии”, ни даже временного обнищания населения. Все это вместе взятое позволяет ей полноценно развиваться, иметь солидный госбюджет, адекватно финансировать социальное обеспечение, здравоохранение, науку и культуру”.
Образцом юридического оформления признаков социально-гарантийного государства является Конституция Испании 1978 года, которая закрепляет следующие постулаты:
1) право частной собственности ограничивается его социальной функцией (ч. 1 ст. 33);
2) все богатства страны в своих различных формах, кто бы ни был их собственником, служат общим интересам (ч. 1 ст. 128);
3) закон может резервировать за публичным сектором важнейшие ресурсы или службы, особенно монополии, а также устанавливать право участия в управлении предприятиями, когда это требует общий интерес (ч. 2 ст. 128);
4) государство облегчает доступ трудящихся к собственности на средства производства (ч. 2 ст. 129);
5) публичные или социальные интересы могут быть основанием для лишения собственности или прав на нее, при условии соответствующего возмещения с соблюдением положений, установленных законами (ч. 1, 3 ст. 33);
6) все испанцы обязаны трудиться и имеют право на труд, на свободный выбор профессии или занятия, на продвижение по службе и на вознаграждение, достаточное для удовлетворения своих потребностей и потребностей своей семьи, причем ни при каких условиях не может иметь место дискриминация по признакам пола (ст. 35);
7) особое значение для публичной власти имеет проведение политики, направленной на достижение полной занятости населения страны (ч. 1 ст. 40);
8) правительство обязано обеспечивать социальную, экономическую и юридическую охрану семьи, всесторонне защищать детей (ч. 1, 2 ст. 39);
9) государство реализует политику, гарантирующую осуществление профессиональной подготовки и переподготовки рабочих, заботится о безопасности и гигиене труда, необходимом отдыхе посредством ограничения рабочего дня, предоставления периодических оплачиваемых отпусков и развития сети соответствующих учреждений (ч. 2 ст. 40);
10) все испанцы имеют право на пользование благоустроенным жильем (ст. 47);
11) признается право на охрану здоровья (ч. 1 ст. 43);
12) правительство принимает меры к оказанию помощи, лечению и выздоровлению лиц, физически или психически ослабленных (ст. 49);
13) политические власти поддерживают режим публичного социального страхования для всех граждан, с тем чтобы гарантировать помощь и предоставление в случае необходимости достаточных ссуд, особенно при безработице (ст. 42);
14) испанское королевство гарантирует гражданам достойное экономическое существование в старости, предоставляя им соответствующие пенсии, размеры которых периодически пересматриваются (ст. 50).
Таким образом, можно сделать вывод, что монархическим государствам удается успешно реализовывать на практике идеи социально-гарантийного государства, обеспечивая высокий уровень благосостояния своих граждан и способствуя их гармоничному развитию в XXI веке.
Впервые социальное государство в качестве конституционного принципа в условиях республиканской формы правления было закреплено в ст. 20 Конституции ФРГ 1949 года, провозгласившей Германию “демократическим и социальным федеративным государством” этому примеру последовала и Франция, зафиксировавшая в ст. 1 Конституции Пятой республики 1958 года социальный характер существующей власти. В несколько иных терминах положения о социальном государстве закреплены в Конституции Италии 1948 года. В соответствии со ст. 2 Основного закона Италии, “республика признает и гарантирует неотъемлемые права человека - как частного лица, так и как члена общественных объединений, в которых проявляется его личность, - и требует выполнения непреложных обязанностей, вытекающих из политической, экономической и социальной солидарности”.
Не менее интересен опыт построения социальной государственности в одной из старейших европейских республик - Швейцарии. “Тот, кто побывал в Швейцарии, - пишет И.А. Иванников, - смог почувствовать прелести этой страны и ее своеобразие. Это испытывали в свое время М.А. Бакунин, В.И. Ульянов (Ленин) и другие. Очаровательная страна: демократичная, доступная, повсюду цветы и уважительное отношение людей друг к другу. Все это свидетельствует о высоком уровне общей и правовой культуры граждан, имматериальном достатке населения. Возникает такая мысль, что в стране цветов, чистоты и порядка население обладает высокой политической и правовой культурой”.
Самостоятельное швейцарское государство возникло в форме конфедеративного союза в 1291 году, когда три кантона - Швиц, Ура и Унтервальден - заключили договор об объединении, но при сохранении автономии собственных правовых и судебных систем.
Современная Швейцария является федерацией, в которой законодательная власть принадлежит парламенту (Федеральному собранию), состоящему из двух палат - Национального собрания и Совета кантонов.
Национальное собрание включает 200 депутатов, избираемых на 4 года всеобщим тайным голосованием на основе пропорционального представительства. Совет кантонов состоит из 46 депутатов по 2 от каждого кантона и по одному от полукантонов, часть из которых избирается местными парламентами, а часть назначается правительством кантонов.
Парламент издаёт законы, формирует правительство, назначает судей федерального суда, канцлера и главнокомандующего армией, определяет бюджет и ратифицирует договоры с иностранными государствами.
Высшая исполнительная власть принадлежит Федеральному совету (правительству) Швейцарии, состоящему из 7 человек, избираемых Федеральным собранием. Во главе Федерального совета стоит Президент, которому помогает вице-президент. Эти чиновники избираются ежегодно парламентом из числа членов правительства. Один и тот же человек не может быть избран президентом и вице-президентом два раза подряд.
Глава 3 Федеральной Конституции Швейцарской Конфедерации устанавливает, что конфедерация и кантоны принимают на себя обязательства, в дополнение к индивидуальной ответственности и личной инициативе, в том чтобы: любое лицо пользовалось социальным страхованием, услугами здравоохранения, а семья была защищена, ее создание поощрялось, любой трудоспособный мог обеспечить свое содержание трудом на справедливых условиях, иметь жилье, а лица трудоспособного возраста могли получить начальное и непрерывное образование соответствующее их способностям. Конфедерация и кантоны принимают на себя обязательства по защите граждан в старости, инвалидов, больных, безработных, сирот и вдов.
В Швейцарии же прошел первый в мире референдум (1439 г.). А как известно, легитимность государственной власти в социальном государстве зависит от того, насколько часто она советуется с народом, проводит референдумы.
Особое внимание следует уделить Китайской Народной Республике, заимствовавшей у СССР основы правовой и политической системы. Принятая в 1982 году Конституция КНР с изменениями от 1 июля 2004 года фактически закрепляет модель социалистического социального государства. Так, в соответствии со ст. 15 Конституции Китая государство осуществляет социалистическое рыночное хозяйство. Общеизвестно, что КНР самая динамично развивающаяся страна мира, составляющая серьезную конкуренцию США.
Подводя итоги, можно сделать вывод, что у каждого государства имеется собственный путь развития и достижения благоденствия своих граждан, который не исключает возможности использования положительного опыта друг друга.
Современная Российская Федерация не только не отвечает требованиям идеальной модели социального государства, но и “проигрывает” во всех сферах обеспечения жизни людей Советскому Союзу первой половины 80-х годов XX столетия. Так, в СССР была ликвидирована безработица, реализовывались права: на труд, бесплатное образование и здравоохранение, на достойную заработную плату и пенсионное обеспечение по старости. Оценивая деятельность советского государства в социальной сфере, В.В. Путин отметил: “В свое время в нашей стране была создана система курортного лечения, не имеющая аналогов в мире. Было бы непозволительным расточительством, если бы мы позволили этой системе развалиться”.
Хотя в ст. 7 Конституции РФ 1993 года провозглашено, что Российская Федерация является социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, право на труд закреплено не было (ст. 37 говорит лишь о свободе труда), а без этого реальность социального государства под вопросом.
В отличие от России, бывшая союзная республика Белоруссия пошла по пути построения социальной государственности с учетом сохранения и приумножения опыта, накопленного в советский период.
Так, ст. 41 Конституции Республики Беларусь 1996 года гарантирует белорусским гражданам “право на труд как наиболее достойный способ самоутверждения человека, то есть право на выбор профессии, рода занятий и работы в соответствии с призванием, способностями, образованием, профессиональной подготовкой и с учетом общественных потребностей, а также на здоровье и безопасные условия труда”. Кроме того, “государство создает условия для полной занятости населения. В случае незанятости лица по не зависящим от него причинам ему гарантируется обучение новым специальностям и повышение квалификации с учетом общественных потребностей, а также пособие по безработице в соответствии с законом”.
Ст. 42 Основного закона Республики Беларусь утверждает, что “лицам, работающим по найму, гарантируется справедливая доля вознаграждения в экономических результатах труда в соответствии с ее количеством, качеством и общественным значением, но не ниже уровня, обеспечивающего им и их семьям свободное и достойное существование”.
Следуя принципам социальной справедливости, ч. 3 ст. 44 Конституции Беларуси обеспечивает защиту лишь той собственности, которая приобретена законным способом. Более того, государство гарантирует бесплатное лечение в государственных учреждениях здравоохранения (ст. 45).
Наряду с этим, ч. 5 ст. 13. говорит, что “государство осуществляет регулирование экономической деятельности в интересах человека и общества; обеспечивает направление и координацию государственной частной экономической деятельности в социальных целях”. Для успешного решения этих задач недра, воды и леса составляют исключительную собственность государства (ч. 6 ст. 13).
Особо следует отметить, что белорусское государство гарантирует трудящимся право принимать участие в управлении предприятиями, организациями и учреждениями в целях повышения эффективности их работы, участия в распределении прибыли (дохода и улучшения социально-экономического уровня жизни (ч. 8 ст. 13). Трудовые коллективы обладают правом выдвигать кандидатов в депутаты (ст. 70).
Все вышеперечисленные обстоятельства свидетельствуют о значительных успехах Белоруссии в практике построения социально-гарантийного государства. Так, в 1996 году Минску удалось восстановить уровень экономического развития 1991 года, т.е. до развала СССР, и опередить россиян в размере средней заработной платы в три-четыре раза.